Дамская дуэль. Леопольд фон Захер-Мазох
констатировал его товарищ, – ты влюбился по уши, да, ты весь буквально пылаешь, как я посмотрю. Все складывается как нельзя лучше…
– То есть?
– Позволь только мне прибегнуть к некоторым уловкам.
– Что ты задумал?
– Ты должен объясниться ей в любви, – продолжал Лапинский.
– Да, но как же мне это сделать? – довольно растерянно спросил Кольцов. – Не могу же я прямо здесь…
– Я совершенно не это имею в виду, – возразил Лапинский.
Между тем многочисленные птицы, привлеченные шумом на террасе и видом княгини, слетелись к столу с крыши дворца и близлежащих зарослей, разноголосая стая воробьев, зябликов, чижей и щеглов сгрудилась вокруг красивой женщины, которая принялась отщипывать хлеб и бросать крошки гомонящим и ссорящимся друг с дружкой маленьким попрошайкам.
– Довольно, этак ты никогда не налюбуешься, – продолжал Лапинский, – настолько сейчас пленительна эта идиллия. Итак, уходим, у меня созрел один план, ты еще сегодня должен свести знакомство с гордой красавицей. Да что я говорю, сегодня! Немедленно!
С этими словами оба офицера покинули свое укрытие и парк той же дорогой, что и проникли сюда.
После завтрака княгиня Людмила Меншикова имела обыкновение часок покататься по городу, потом, как правило, заслушивала батальонный рапорт в казарме своего полка и улаживала насущные вопросы по службе.
На сей раз одновременно с ее экипажем на месте были и оба наших подпоручика, до времени ограничившиеся тем, что с приличного расстояния вели наблюдение за дворцом и транспортным средством. Изготовленная в стиле рококо карета княгини представляла собой одну из тех громоздких боевых машин, посредством которых стремящиеся к завоеваниям дамы тех дней продвигались к победе: на четырех высоких колесах размещался четырехугольный позолоченный сундук со стеклянными стенками, позволяющими отчетливо видеть со всех сторон сидящую в нем даму. Огромный толстенный кучер в красной ливрее, с огромной толстенной косою и в белом шейном платке, точно исполинский мотылек сидевшем под его подбородком, с исключительным достоинством держал вожжи красивых лошадей голштинской породы.
Вот из дворца выскочили два лакея, и один из них распахнул дверцу кареты. Вслед за ними по парадному крыльцу спустилась княгиня в мундире, со вкусом сочетавшем в себе детали женского и мужского туалета; на высокие черные сапоги для верховой езды, украшенные массивными шпорами, ниспадало многосборчатое бархатное платье традиционного для русского военного обмундирования зеленого цвета, которое, не распираемое изнутри кринолином, опускалось на сапоги естественными живописными складками. Камзол из той же материи и того же цвета с красными отворотами и золотыми шнурами был заужен в талии, на черном лакированном ремне висела шпага, а белый парик венчала треуголка с плюмажем из белых перьев.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен