Свобода. Зигмунт Бауман
Бентама (полное название: «Паноптикон, или Надзирательный дом, содержащий идею нового принципа здания, применимого ко всякому виду учреждения, в котором лица любого разряда должны содержаться под надзором и в особенности к исправительным домам, тюрьмам, мастерским, работным домам, богадельням, мануфактурам, сумасшедшим домам, лазаретам, госпиталям и школам: с планом распорядка, приспособленного к оному принципу»[1]) как догадки о том, что современная власть имеет дисциплинарную природу, что ее главная цель – организация тел и что ее основная технология – надзор. Однако за рамками этой интерпретации остался тот факт, что вдобавок к этой догадке (уже незаурядному достижению) автор «Паноптикона» угадал еще и оппозицию между свободой и несвободой, автономным и регламентированным действием; вскрыл эту оппозицию как не просто логическое различие между двумя идеальными типами, но как социальное отношение между взаимно определяющими позициями внутри единой социальной структуры; и показал, что обе стороны этой оппозиции в своем тесном и взаимопереплетенном отношении являются продуктом своего рода научной организации, целенаправленного управления социальными условиями, которые спланированы и контролируются экспертами, вооруженными специальным знанием и властью его применять.
Заключенные паноптикона (этой универсальной «машины контроля») определены исключительно интенцией, которой должно служить их заключение, – интенцией, разумеется, тех, кто их туда отправил. Заключенные суть объекты «надежной охраны, заключения, изоляции, принудительного труда и наставления»; их состояние обусловлено интенцией трансформировать их в нечто, чем они не являются и чем сами они не имеют никакого намерения становиться. В первую очередь из-за отсутствия такого желания они и стали заключенными. Условия, в которые они поставлены во время заключения, следует тщательно рассчитать, чтобы они наилучшим образом соответствовали целям тех, кто их туда заключил, – таким целям, как «наказывать неисправимых, стеречь безумных, исправлять порочных, изолировать подозрительных, привлекать к работе праздных, поддерживать беспомощных, лечить больных, наставлять желающих в любой отрасли ремесла или воспитывать юное племя на стезе образования»[2];
в зависимости от цели, заключение варьирует свою социальную идентичность. Оно может стать «постоянным заключением в камере смерти, или камерами для заключения перед судом, или исправительными домами, или домами призрения, или работными домами, или мануфактурами, или скорбными домами, или госпиталями, или школами». Однако условия содержания заключенных не меняются в зависимости от социальной идентичности заключения.
Из этого следует, что социальные условия, соответствующие разным категориям заключенных, измеряются не внутренними свойствами последних (например, стары они или молоды, здоровы или больны, виновны в преступлении или
The Works of Jeremy Bentham. Edinburgh: William Tait, 1843. Vol. 4.
Ibid. P. 40.