Вы друг друга стоите. Сара Хогл
пообещать помыть, а потом бросить как есть – уже враждебный акт.
Хотя свой кофейник прополоскал, потому что больше им никто не пользуется. Вот и еще доказательство, что он это специально. Я ставлю кофейник обратно в раковину и поливаю кленовым сиропом. Потом оставляю ему сообщение на доске для заметок, пишу, что не могу дождаться, когда же выйду за него замуж. Называю его «Никки», чего никогда не делала раньше, и, поборов судороги, еще два переплетенных сердечка добавляю.
Посмотрим, что ты на это скажешь.
Затем с довольной ухмылкой ввинчиваюсь в шкаф и вылезаю оттуда в самой антиниколасовской одежде, какую только смогла найти: толстовке с капюшоном, украшенной эмблемой футбольной команды «Питсбург Стилерз» – она осталась еще от моего бывшего, и я пару месяцев назад нашла ее в ящике. Кажется, тогда Николас заметил, что раз я ничего не понимаю в спорте, то нет смысла ее держать, что и заставило меня запихать ее подальше, на дождливую погоду. Толстовка уже сама по себе неприличный жест, но, чтобы усилить оскорбительный эффект, я натягиваю легинсы, которые он считает позорными из-за их возраста, общей потертости и дырки размером с монету на ягодице. Мы с этими легинсами через многое вместе прошли. Расставания. Плохие свидания. Тот момент, когда Тайра Бэнкс наорала на Тиффани в шоу «Топ-модель по-американски». Или когда родители или брат с сестрой отменяли запланированную поездку ко мне, постоянно и независимо от обстоятельств, хотя с удовольствием находили время съездить во Флориду, посмотреть гонки серийных автомобилей. Эти легинсы – как вкусная еда, которой заедаешь печали, и я не собираюсь их ни на что менять.
Завершаю образ я макияжем, который его мать назвала бы «неподобающим» или «непозволительным». Губы получились цвета свежей крови, привлекая внимание похлеще, чем сам Бабадук. Карандаш для глаз лег толстым черным слоем, заехав далеко за пределы век, которые блестят от теней аж до бровей, как у участниц конкурса красоты. Этого мне показалось недостаточно, и я добавила тонны румян и искусственного загара, пока лицо не стало неотличимым от маски на Марди Гра. Перешагнув границы «неподобающего», я со скоростью пушечного ядра приземлилась в область худших кошмаров Деборы. Теперь я выгляжу точь-в-точь как первая жена ее мужа, пресловутая Магнолия Роуз.
Устроив себе бурные овации и послав воздушный поцелуй Магнолии, моей героине, которую я обожаю за решение остаться миссис Роуз даже после развода, хотя их с Гарольдом брак продлился всего год и ни к чему не привел. Сейчас она живет в Ки-Ларго во Флориде с мужем под номером пять, который на двадцать лет младше ее и приходится племянником изобретателю зефирных цыплят. В птичьем дворике размером с мою спальню у нее живет пятнадцать попугаев, и все названы в честь убийц из сериала «Закон и порядок». А знаю я обо всем этом потому, что она добавила меня в друзья на «Фейсбуке», возможно, чтобы подколоть Дебору, которая дважды пыталась засудить Магнолию и потребовать возместить моральный ущерб за то, что та «погубила Гарольда». Когда я вырасту, хочу стать