Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest. Роб Хэлфорд
а не «Oo-vray lah fennetr-ah!». Потому что никто не хочет слышать, как ты коверкаешь красивый французский язык местным говором[14].
Что я имею в виду? Бирмингемцы высмеивают говор Черной страны (ям-ям): «Эт ты ис Уолсалла, шоль?» – «Агась, аттудава». Для окружающих диалекты Бирмингема и Черной страны звучат одинаково – но они очень сильно различаются.
Вместе с желанием добиться утонченного идеального французского стал развиваться интерес к музыке, театру… и одежде. Школа наша была весьма либеральной, и старшие классы могли не носить форму. Я стал убежденным модником.
Как и любой подросток, я лишь хотел быть крутым и модным. Мне нравилось шататься по Бичдэйлу в замшевых кедах, которые очень легко было запачкать, и, надевая их, я каждый раз боялся, что они износятся или промокнут под дождем.
У меня было зеленое вельветовое пальто, которое я заносил до такой степени, что маме пришлось сделать на локтях заплатки. Также я носил широкий галстук и широкие мешковатые брюки. Благодаря бутику «У Генри», местному неплохому магазинчику одежды, я был тем еще модником.
В таких шмотках было сложно избежать комментариев от местных, и помню, как однажды вечером шел домой с танцев – мне было лет пятнадцать. Захотелось картошки фри, и я остановился возле фургончика с хот-догами у нас в районе. Еще мне нравилась пышная прическа и челка на лбу, как у ребят из группы The Small Faces, и мой прикид привлек внимание парочки гопников, поедавших хот-доги.
«Эй, приятель, пасмари на ся! Адет как педик! – поздоровался со мной один из них на местном диалекте – Ты хто ваще такой? Парень али дефка?»
Я промолчал, но вопрос отложился в голове и в какой-то степени не давал мне потом покоя. К тому времени я уже знал, что я – гей, но когда местные гопники сказали мне, что я выгляжу как баба, меня это насторожило: «Неужели все так думают? Неужели я такой?»
Когда мне исполнилось шестнадцать и я собирался сдавать экзамены, в семье Хэлфордов случилось настоящее потрясение. Безусловно, меня и Сью это удивило, но предки были огорошены не меньше. У нас родился братик – Найджел.
Найджела, конечно же, не планировали, но когда он родился, было здорово. Классно, что в доме появился малыш, мама с папой были в восторге, а мы с сестрой его обожали. Рождение Найджела казалось чудом.
Несмотря на это, после рождения Найджела мама стала все чаще впадать в депрессию. Настроение резко менялось, и она становилась очень тихой и замкнутой, пока врач не прописал ей транквилизаторы – так я всегда называл антидепрессанты. Это состояние мне было суждено испытать позже, спустя годы.
Но, как и любой подросток, я был поглощен собственной жизнью… и однажды столкнулся со сверхъестественными силами. В Бельгии. Творилась какая-то чертовщина.
Мы с лучшим другом Тони почему-то решили воссоздать школьную поездку на выходных в Остенде. Купили дешевые билеты на автобус и паром и заселились в частную городскую гостиницу. Это было пяти- или шестиэтажное здание, и хозяйка дала нам номер на последнем этаже.
Наши с Тони кровати стояли друг против друга
Местный диалект называется «ям-ям». Хотя термин yam yam может происходить от ya’m (вы есть), ya / ye – это архаическая форма «вас», и во многих областях ye (произносится как yea или ya) используется: «Owamya aer kid? – Ar ah’m owkay ta». Вполне возможно, что в Черной стране больше сохранилась деревенская речь, в отличие от Бирмингема, где постепенно развилась городская речь, а следовательно, диалект гораздо дольше находился под влиянием стандартного английского языка.