Жены и дочери. Элизабет Гаскелл
На этом день завершился, и все отправились спать.
Вернувшись в свою комнату, Молли облокотилась на подоконник и глубоко вдохнула ночной аромат жимолости. Все, что находилось на некотором расстоянии от окна, утонуло в бархатной тьме, хотя присутствие различных предметов она чувствовала так остро, как будто их видела.
С мыслью, что здесь ей будет очень хорошо, Молли отвернулась от окна и начала готовиться ко сну, однако вскоре на ум пришли слова сквайра о возможности повторной женитьбы отца и отравили умиротворенное настроение. Но на ком он мог жениться? На мисс Эйр? Мисс Браунинг? Мисс Фиби? Мисс Гуденаф? По некотором размышлении все эти кандидатуры были отклонены, однако не получивший ответа вопрос тяготил сознание и время от времени выскакивал из засады, мешая спать.
Миссис Хемли к завтраку не вышла, и Молли оказалась в обществе одного лишь сквайра, что очень ее огорчило. В первое утро он отложил газеты: особенно интересное для него старинное издание партии тори со всеми местными новостями и «Морнинг кроникл», которое он называл горьким лекарством и читал, сопровождая множеством крепких выражений и тяжких вздохов, – но сегодня, однако, в соответствии с правилами хорошего тона, как пояснил впоследствии, старательно нащупывал почву для беседы. Говорить он мог о жене, сыновьях, поместье, ведении хозяйства, арендаторах, о неправильном проведении выборов в графстве. Круг интересов Молли ограничивался отцом, мисс Эйр, садом и пони; в меньшей степени ее интересовали мисс Браунинг, благотворительная школа леди Камнор и заказанное мисс Розе новое платье, однако во рту, как надоедливый попрыгунчик, то и дело вскакивал главный вопрос: на ком, по мнению окружающих, мог жениться отец? Пока, правда, крышка коробки захлопывалась всякий раз, как только самозванец просовывал голову между зубами. Во время завтрака хозяин и гостья держались исключительно вежливо, отчего оба немало устали.
Выйдя из-за стола, сквайр поспешно удалился в кабинет, чтобы углубиться в непрочитанные газеты. Кабинетом в доме называли комнату, где хозяин держал куртки, сапоги, краги, различные палки, трости, любимую лопату, ружье и удочки. Здесь же стояло бюро, а рядом располагалось треугольное кресло, однако книг не было видно. Бо2льшая их часть хранилась в просторной затхлой библиотеке в настолько редко посещаемом крыле дома, что горничная то и дело забывала открывать ставни на окнах, выходивших в заросший кустами участок сада. Сказать по правде, во времена покойного сквайра Стивена – того самого, который провалился на экзаменах в Кембридже, – ставни в библиотеке были установлены во избежание уплаты оконного налога.[14] Когда молодые джентльмены возвращались домой, горничная без малейшего напоминания ежедневно заботилась о комнате: открывала окна, разжигала камины и протирала богато переплетенные тома, представлявшие собой достойную коллекцию стандартной литературы середины прошлого века. Книги, купленные позднее, стояли в небольших
Налогом облагались все окна в доме, начиная с шестого. Существовал с 1696 по 1851 гг.