Боги, которые играют в игры. Глеб Кащеев
вслед. Прислушался – слышу, гулкие шаги по лестнице вверху. Пистолет достал, на всякий, и вверх тихо пошел. Так до самой крыши добрался. Вышел – никого. Уже уходить собирался, тут окликнул кто-то. Смотрю, на соседней крыше стоит тот тощий в пальто. Между нами пропасть, метров десять шириной. Мне что б до него добраться, надо вниз до первого этажа переть, а потом наверх столько же. А у него только с крыши три пожарных лестницы, да еще само здание не маленькое – по нему полдня бегать в прятки можно. Обыграл он меня, короче. Я на него пистолет наставил, говорю, чтобы стоял, не двигался. А он ржет. Фиг, говорит, ты в меня попадешь из макарыча, да с такого расстояния. И то верно – он почти весь за трубой стоит, одна голова высовывается.
«Ты зачем меня искал», – спрашивает. Ладно, допрос и так вести можно. Ты, говорю, про недоуменцев слыхал? Тот кивает и лыбится. Ты же вчера адресок этим убийцам дал? Тот сначала непонимающую рожу состроил, а потом говорит, дескать, вся я шиворот навыворот понял. Адресок он дал нуждающимся людям, которые на краю. Им только шаг осталось сделать, чтобы за край перейти, да в Лете оказаться. Он и помог. А что при этом кто-то умер, так те, дескать, заслужили и сами того хотели. Ну, ей богу псих. Ты, говорю, про рай для террористов своих говоришь? Нет, отвечает, рай после смерти бывает. А Лето – при жизни. Оттуда даже весточку прислать можно. Видит, что я молчу и слушаю, и давай рассказывать. Дескать, в первый раз, два друга от фашистов так спаслись. Один нашел комнату, и дверь в лето открыл. А второй испугался с ним идти. А как дверь закрылась, так все фашисты в фарш порублены оказались. Этот друг первым про комнату и рассказал. Комната эта, говорит, каждый раз в новом месте появляется. Кто-то ее чувствует, а кому-то подсказать надо. Как в комнате оказался, так рецепт простой, наклеить на дверь закрытую бумажные ленты, или скотч белый крест-накрест, и выбить дверь что есть силы. Тогда дверь откроется сразу в две стороны. Изнутри комнаты – в лето. И каждый, кто, как искренне в душе своей считает, лета достоин, туда уйдет. А другая сторона двери откроется на темную сторону. И с другой стороны, у кого совесть нечиста, тот, кто заслуживает ада, туда и отправится, пошинкованным в фарш. А невинные души живы останутся в живых. Это все, говорит, тот второй друг рассказал, после того как дверь в лето еще раз открыл. И инструкцию оставил.
Нет, говорит, дескать, он и его друзья людям про комнату рассказывают, тем, кто на краю или близко. Также он комнату чувствует и может подсказать, где для кого откроется. Вот и ты, говорит, если к краю подойдешь, приходи сюда же на крышу. Я тебе, говорит, тут адресочек напишу. Я аж плюнул с досады. Тут он повернулся и с крыши исчез. Я, конечно, попытался, его внизу перехватить, да лишь зря бегал.
А на следующий день грянуло. Подпол меня к себе вызвал, и статьей Витька в морду тыкал. Однокашник мой там расстарался. МВД с грязью смешал еще круче, чем банк. Тут командир мне и заявляет, что, оказывается, я, недоумок,