Двое для трагедии. Том 2. Анна Морион
знаю! – пожала плечами я. – Но он отпустит вас.
– А что будет с тобой? – спросила Лурдес, печально глядя на меня своими прекрасными темными глазами.
– Это не важно, – тихо ответила я. – Главное, что вы будете дома.
– Почему ты так защищаешь этого маньяка? – спросила Сьюзен, видимо недовольная моими словами.
– Я не защищаю его… Нет, никогда! Ведь и мне он причинил массу страданий! Просто, если я не останусь, – здесь останетесь вы, потому что Грейсону нужна жертва! – горячо ответила на ее упрек я.
– Почему ты так говоришь? Мы можем уйти все вместе! – с горячностью воскликнула Сьюзен. – Ты не должна жертвовать собой ради нас!
– Поверь, это не жертва. Я сама хочу остаться, – со слезами на глазах солгала я, содрогаясь от собственной лжи. – Вы даже не представляете, что я натворила… Да, я хочу остаться… Мое место здесь.
– Раз это твое решение… Но все это очень печально, – прошептала Сьюзен.
Я не ответила ей, и, подойдя к открытому окну, стала с тоской смотреть вдаль, думая о том, что скоро девушки будут дома, а я останусь здесь. Но я ни капли не завидовала им: я была рада за них, рада тому, что они спасутся. Моя тоска относилась лишь к моей участи.
За окном шел сильный дождь. Такой сильный, что я не могла ничего увидеть из-за его серого покрывала: струны дождя не были ровными и перемещались, меняли направление, хлестали листья деревьев и шумно вздыхали, ударяясь о землю и разлетаясь на тысячи мелких жидких осколков.
– Готовы, красавицы?
Я обернулась: в дверях стоял Грейсон. Прекрасный убийца.
Девушки испуганно вскрикнули, подбежали ко мне и спрятались за моей спиной.
Вампир медленно подошел к нам.
– Вайпер, глупенькая, нельзя быть такой сердобольной, – сказал мне Брэндон, усмехаясь неприятной кривой усмешкой.
– Я чувствую себя ответственной за них! – ответила я на его выпад.
– Каждый несет ответственность только за себя, – парировал он.
– Ты никогда этого не поймешь! – тихо сказала я.
В моем горле застряли тысячи ругательств, насмешек и язвительных замечаний в адрес Грейсона – он был мне отвратителен как никогда. Он насмехался над нами, смертными, но сам представлял собой истинное чудовище. Но я проглотила ругательства, помня о том, что он обещал отпустить девушек, а значит, нельзя было злить его.
– Ты права, я никогда не пойму этой слабости. – Грейсон презрительно улыбнулся, и по его тону я поняла, что он имел в виду любовь Седрика ко мне. Затем Грейсон сел на кровать и не спускал с нас глаз. – Какая картина! Три несовершенства прижимаются друг к другу, а их глаза блестят от страха и ненависти ко мне! – усмехнулся он.
– Ты отпустишь их? – спросила я, переходя на чешский язык, чтобы девушки не пугались нашего откровенного разговора.
– Я обещал тебе. Если хочешь, пусть идут прямо сейчас – последовал его ответ на чешском. – Но и ты кое-что мне обещала.
– Я? – искренне удивилась я.
– Да,