Двое. Юрий Широков
просто не было сил.
Словно почувствовав, что еще мгновение – и сын пойдет за ней, мама исчезла, не попрощавшись. Просто растворилась в белом тумане, закрывшем всю ее целиком.
Даже во сне ему никогда больше не являлось ее лицо. Иногда, правда, когда было совсем тяжко по жизни, он чувствовал, что она где-то здесь, рядом с ним, но это всегда был в лучшем случае некий невнятный образ, очертание, абрис.
Со временем покинули этот мир и ее подруги, навещавшие Егора хотя бы иногда, разбрелись друзья, даже жена и дочь стали чужими.
Нет, его не бросили, просто они жили в другой жизни, недоступной для него, а он – в своей, места в которой они не искали.
Только счастье человек делит с остальными, которым комфортно прикасаться к приятному, Горе у каждого – свое.
* * *
Теперь он, Егор – Горе, жил только воспоминаниями и единственной, неосуществимой пока мечтой.
Мечта была, с одной стороны, необычная, романтическая даже, а с другой стороны – будничная, житейская.
Он мечтал разбить сад, но не простой сад, а – Сад! Небесный! То есть необыкновенный – Божественный.
И хотел вырастить его именно здесь, рядом с домом, который он успел достроить в той, счастливой жизни.
Не совсем, конечно, достроить, дом до конца достроить нельзя – это дело всей жизни. И даже если закончится она – чья-то другая жизнь будет перестраивать дом под свои желания, под свое понимание прекрасного и полезного. И так будет продолжаться долго – пока дом будет оставаться живым, то есть жилым. Жизнь дома неотделима от жизни людей и заканчивается тогда, когда кто-то из них по своей прихоти решает, что дом больше не нужен.
И тогда дом умирает. Иногда сам, иногда люди помогают ему уйти из жизни. А жизнь дома, в отличие от людей, у которых есть возможность прожить иную, небесную жизнь, единственная.
Вот и Егор своей никчемной, в общем, жизнью поддерживал земное существование Дома, ставшего его единственным другом и родственником в одном лице.
Жена и дочь появлялись здесь редко, привозили еду и лекарства, рассказывали всякие истории о друзьях и знакомых, но ночевать никогда не оставались. Говорили, что боятся ночевать в дачном поселке, единственным жителем которого пока что был он.
Телевизора в доме не было – Егор не любил смотреть «ящик», из которого, словно фекалии из прорвавшейся канализации, льются потоки лжи, описание человеческого горя, катастроф и убийств.
Собачку или какую еще другую животинку тоже завести было проблематично. С ней нужно гулять, кормить ее, лечить, а сделать это самостоятельно он был не в состоянии.
Так и жили они вдвоем – Горе и Дом.
И поддерживали друг друга, и мечтали об одном и том же.
Небесный Сад! Вот что необходимо для полного счастья!
Для Дома Сад был гарантом продления его жизни, а Егор-Горе не просто чувствовал, а пребывал в полной уверенности, что подобная красота переменит его жизнь