После маскарада. Юлия Ли
угол и, взгромоздившись на ловко подставленный перед входом в магазин Госмедторгпрома табурет, затянула свою двухголосую песенку громче, с итальянского сойдя на русский, но продолжая коверкать слова на итальянский манер, прибавляя к ним то гласную «о», то «е». Получалось, что песенка состояла из слов только среднего рода и наречий, публика хохотала, тем более что словечки в них все сплошь попадались острые, под стать Бим-Бому и Бип-Бопу.
Силач Барнаба подавал Рите табуреты. Не замолкая ни на мгновение, она подхватывала табурет и водружала один на другой, поднималась на верхний и продолжала играть на инструменте и петь песенку.
Грених понял, что этим дело не кончится. Тяжелое чувство переросло в клокочущее предчувствие недоброго. Мелькали табуреты – четвертый, пятый, шестой. Силач уже подкидывал их высоко наверх, Рите приходилось ловить. И с каждым разом делать это было все сложнее. Парочку поймать не удалось, они с грохотом разбивалась у ног ахнувшей толпы. Грених хотел верить, что вовсе не неловкость причина того, что табуреты падали, а жажда зрелищности – циркачи таким образом показывали, как высоко их сооружение и какому риску подвергает себя Пьеро-Коломбина на радость публике.
Рита уже смотрела на зрителей с высоты второго этажа Госмедторгпрома. Ее голова достигла уровня портика и полукруглого архитектурного элемента над ним. Грених стал распихивать толпу, почему-то оказавшуюся перед ним – люди хлынули к артистам, тесно обступили башню из табуретов.
Подлетел регулировщик, неистово замахал артистке, крича, что та мешает движению, что подобные представления есть угроза уличной безопасности, что деревянные табуретки, повалившиеся с небес на мостовую, заденут головы граждан. Арлекин и Силач с невозмутимом видом стояли в стороне и, точно два глухонемых, не обращали никакого внимания на нервные излияния милиционера. Тот же совершенно не знал, как подступиться к пирамиде. Бегал кругом, задрав голову и придерживая на затылке фуражку.
Пьеро-Коломбина глядела на него, как на букашку, а потом осведомилась, перекрикивая галдеж внизу, не желает ли товарищ милиционер, чтобы печальный Пьеро спустился со своей Коломбиной. Тот умоляющим тоном попросил сделать это как можно осторожней, чтобы пирамида не рухнула. Подоспели милиционеры из соседнего участка, привлеченные небывалой загруженностью на Арбатской, ведь уже принялись останавливаться извозчики, грузовые машины, телеги и автобусы. Никому не было проезда, людей собралось, будто в дни Октября.
Рита вытянула два пальца, поднесла их к виску и, сделав движение рукой, имитирующее выстрел, дернула в сторону головой и сорвалась вниз.
В глазах у Грениха потемнело, уши заложило от громкого всеобщего вскрика – толпа заверещала, как на скачках, волной отхлынув от табуретов.
Разноцветная фигурка камнем полетела вниз, но первым грохнулся о мостовую музыкальный инструмент. Пьеро же повис на невидимом тросе в полуметре над землей. Повис марионеткой,