Зимняя коллекция детектива. Татьяна Полякова
рукой – обжегся.
– Вик, сказано, отнеси полено на место. А я больше всего горячее красное вино люблю. На биатлонных трассах всегда наливают. Питье, конечно, специфическое, но я люблю. Глинтвейн называется. Туда главное гвоздику запустить. Без гвоздики смак не тот.
– И ложку куантро.
Тут он вдруг уставился на нее, как будто она выдала некую тайну, откровение!.. Алле стало неловко. Кол в спине, и еще этот мужик смотрит!..
– Чего еще, я не понял?
Она принялась объяснять:
– В глинтвейн хорошо добавить ложку куантро, будет вкуснее. Это ликер такой французский, неужели не знаете? Ну, яблоко, апельсин, сахар, корицу – само собой. И одну ложку ликера на бутылку вина. Попробуйте, замечательно получается.
– Вы… разбираетесь?
– Не то что разбираюсь, но я тоже люблю глинтвейн.
Тут он почему-то весело сказал:
– Вот те на!..
Уселся на подлокотник, взял одну кружку – ей даже не предложил! – и велел дружелюбно:
– Ну, рассказывайте, рассказывайте!
– Что рассказывать-то?
– Кто вы и откуда.
Алла повернулась к печке лицом.
…Осторожней, осторожней! Он же не просто так, он… смотрит. И вообще опасный человек.
Тут опасный человек вдруг удивился, как будто заметил что-то, чего раньше не замечал.
– У тебя чего, спина болит?
– Откуда вы…
Он брякнул кружку обратно, в один шаг оказался рядом и бесцеремонно полез ей под свитер.
– Где болит? Здесь? Или здесь?..
Большая чужая ладонь прошлась по ее спине, пальцы понажимали так и сяк и оказались за ремнем брезентовых штанов.
Алле стало так жарко, неловко, стыдно! Щеки и шею затопило тяжелым румянцем. Она ухватила его руку, вытащила ее из своих штанов и отшвырнула.
– Погоди ты, не брыкайся. Что со спиной?
– Не надо меня трогать!
Тут он ухмыльнулся, как Вик, – лукаво и несколько плотоядно – и протянул:
– Разве ж я трогаю?.. Когда я трогаю, то я не так трогаю. Ну-ка давай, давай, пойдем на диванчик.
И правда потянул ее в сторону дивана. Алла разозлилась всерьез.
– Уберите руки, или я дам вам по шее. Серьезно предупреждаю!..
Он сделал какое-то движение, от чего у нее на спине оказались обе его руки, молниеносное нажатие, вспышка боли – белым светом залило мозг, пот выступил над верхней губой – и ледяного кола как не бывало. Кол рассыпался мелкими горячими осколками по всему позвоночнику, стало легко и совсем не больно.
– Ложись сюда. И не брыкайся, а то я подумаю, что ты ко мне неравнодушна.
Опять он – Алла была ни при чем, совершенно ни при чем! – сделал что-то неуловимое, куда-то ее повернул, подвинул, и она оказалась лежащей на животе на диване, перед носом вытертый меховой плед. Павел присел рядом и задрал у нее на спине свитер.
– Давно болит?
– Всегда.
– Всегда – это сколько?
Он нажимал, трогал, пальцы словно разбирали ее спину на составные части, по косточкам, по мышцам. Она закрыла глаза.
– Вот