Зимняя коллекция детектива. Татьяна Полякова
странными людьми и все время на меня косилась. И сразу отводила глаза. И кокетничала с Игорем.
– Я не кокетничала! Это он со мной… кокетничал.
Осторожно, стесняясь, она пробралась ему под свитер и трогала теплое, твердое, живое тело. Ей было удивительно, что его теперь можно трогать сколько угодно.
– Мне она тоже сказала, чтобы я с тобой поговорил.
– Аллочка?
– Ну да. Она сказала – довольно драмы, как-то так. Смешно.
Он дышал редко и неглубоко, как будто контролировал дыхание. Женька все трогала его. Прямо перед собой он видел ее настороженные темные глаза.
– А помнишь, ты мне в Праге купил гранаты?
Он ничего не помнил, ни Прагу, ни гранаты.
– Ну вот! – Она вытащила из-под воротника цепочку. Камни сверкнули вишневым цветом, как ее глаза. – Неужели не помнишь?! Мы тогда только-только познакомились и гуляли по Праге. А там такая улочка из одних только ювелирных магазинов. И я все время подходила и рассматривала, а ты меня ждал и сердился. Мне так хотелось, чтоб ты мне что-нибудь подарил, но не могла же я сказать, тогда получилось бы, что я выпрашиваю. И я решила, что, когда накоплю денег, поеду в Прагу и куплю себе чешских гранатов. А потом ты догадался и сам купил!
– Вспомнил, – сказал Марк, – конечно. Сначала ты во всех витринах рассматривала гранаты, а потом стала рассматривать себя в гранатах.
– Мне очень нравился твой подарок.
– Мне очень нравилось, как ты его рассматриваешь.
– И я каждый день просыпалась и думала, что ты должен меня сегодня бросить. Что ты просто ошибся. Ну не можешь же ты на самом деле в меня влюбиться!..
– Я в тебя влюбился, и ты меня бросила.
Тут уж совсем стало не до разговоров и воспоминаний!.. Оказалось, что воспоминания – это прекрасно, но не главное. Слишком долго они были главным, а теперь перестали. Оказалось, что настоящее гораздо лучше воспоминаний, и оно не подведет. Ошиблась умная и взрослая Алла – слова оказались и вовсе не нужны. Они еще потом понадобятся, потому что именно словами нужно будет рассказать друг другу про эти три года, а пока… Временно слова утратили всякий смысл. Остались сумерки, звук дыхания, запах шампуня от его волос, шершавая лиственничная стена, к которой Марк прижал Женьку. Зачем нужны слова, когда и без них все ясно и все – правильно.
Отлепившись от стены, Женька повисла на нем и стала стаскивать с него свитер, так и не стащила, заскулила сердито, и в голове у нее вдруг помутилось, когда он стал развязывать шнурки ее брезентовых брюк.
Помутилось в прямом смысле – она перестала видеть, все вокруг потемнело и расплылось, как будто сумерки с улицы вдруг ввалились в его комнату, она позабыла, что нужно дышать и, наверное, упала бы, если б он не подхватил ее.
Теперь они целовались яростно и сокрушительно, стараясь заполучить как можно больше друг друга – как можно больше и как можно быстрее! Почему-то ни секунды нельзя было промедлить. Женьке казалось, если она не получит его в это самое мгновение, то погибнет окончательно и навсегда.
Марк кое-как