Владимир Ост. Сергей Нагаев
настоящее и будущее не вызывали никаких сомнений. Мужчина провел рукой по ежику своей головы (на тыльной стороне его ладони красовалась татуировка в виде схематично нарисованного солнца, которое наполовину высунулось из-за линии горизонта, а на среднем пальце – золотой перстень с крупным черным камнем) и направил стопы к сияющему БМВ.
При воспоминании об этой иномарке, Владимир почувствовал себя совсем неуютно. Он посмотрел на припаркованный рядом с крыльцом агентства недвижимости «Опель». Будет ли у него, у Владимира, когда-нибудь такая же машина? «Черт его знает, – мысленно ответил он сам себе, – вряд ли». А между тем, в своих силах и способностях он не сомневался ни секунды. Осташов был убежден, например, что, несмотря на отсутствие опыта, он сможет маклерствовать ничуть не хуже, чем тот же сноб Варламов, пренебрежительно объяснявший ему, как пользоваться компьютерной программой. Он сможет устраивать сделки ничуть не хуже, чем какая-нибудь Ия, или кто бы то ни было еще. Но даже при самых блистательных успехах он будет всего лишь мелкий маклеришко, каких тысячи и тысячи, и он будет получать только крохи со стола фирмы.
«15» – эта цифра крепко засела в голове Владимира. Как объяснил ему начальник отдела Мухин, именно столько процентов приносимой им прибыли Осташов будет получать в качестве зарплаты. И ни копейки больше.
Поначалу это показалось Владимиру достаточно справедливым (многие риэлтерские фирмы предлагали работать лишь за десять процентов). Но теперь, когда он полностью отошел от нервного напряжения, испытанного во время беседы с Букоревым (и особенно, когда охранник рассказал о ситуации с мойкой «Опеля»), Осташову стало неприятно осознавать, что основная часть тех денег, которые он будет зарабатывать, пойдет прямиком в карман гендиректора.
«Ну, кто такой этот Букорев?! – размышлял Владимир. – Что он полезного сделал, чем он хорош, что у него фирма, что он ездит на вот этом новом „Опеле“, а я пришел сюда, чтобы он милостиво взял меня на работу? Я теперь, видите ли, должен быть счастлив! Должен прыгать от радости только потому, что он меня нанял! А почему я вообще должен просить таких, как он, чтобы на них же и работать? Ну, чем я хуже? Почему я должен умолять какого-то барана, чтобы он разрешил мне увеличивать его богатство? Ну почему мне – пятнадцать процентов, а ему – восемьдесят пять?! Ну понятно, у него расходы, аренда, налоги, но все равно львиная-то доля прибыли будет – его, а моя – заячья».
– Чего, бубеныть, нос повесил? – неожиданно спросил Хлобыстин, проходя мимо Владимира с ведром, полным воды (Осташов был настолько погружен в раздумья, что не заметил, как тот появился на крыльце).
– Я? Да так… Задумался.
Григорий поставил ведро с качающимися в нем солнечными зайчиками около «Опеля», поднял валявшийся рядом красный кирпич, вернулся на крыльцо, и со словами: «Кондиционер по-русски» замахнулся, делая вид, будто собирается швырнуть