Ева по имени Джейн. Сборник фантастических рассказов. Александр Владимирович Андреев

      Клеть, достигнув дна шахты, остановилась. Масляные фонари, кажется, давно заключили тайный союз с мраком. Мрак позволяет им продолжать коптить воздух. Лампы отказываются от посягательств на его исконные тайны. Тусклые пятна вяло брезжат в чернильном море. Их света едва-едва хватает, чтобы различить скальную породу под ногами, да не сбиться с пути, добираясь до нужного участка.

      Штреки тянутся под землей мрачными неуютными коридорами. Ветвятся, пересекаются, сбивают с толку однообразием. Тут главное – педантично считать повороты. Один поворот вправо, два – влево, и снова – один – направо.

      Я стряхиваю мелкую угольную пыль с пальцев. Сейчас придется прибегнуть к заклинаниям. Люди, даже изначально расположенные к волшебству, всё ж таки не самые сильные маги.

      Мне необходимо прикоснуться к предмету, чтобы началась магическая трансформация. Подпорки, поддерживающие свод шахты крепки только здесь, в забое. В левом ответвлении дубовые перекрытия основательно просели, местами касаясь пола, а кое –где и вовсе обвалились.

      Ну, поехали. Амулет с пиктограммой кошачьего глаза – на шею. Большой глоток из синей колбы – и вперед. Пробираться меж трухлявых столбов приходится осторожно, как кошка. По пути почти небрежно притрагиваюсь к опорам кончиками пальцев. Трех- четырех секунд как раз хватает на то, чтобы прочесть короткое заклинание. Обостренное амулетом зрение позволяет видеть, как молодеет на глазах древесина. Исчезает плесень, древесная пыль вновь становится частью ствола, восстановленный слой наливается первозданной жизненной силой. Свод немного приподнимается, давая возможность продолжить движение к дальней стене. Я продолжаю свою однообразную незамысловатую работу. Слова вырываются уже помимо моей воли, так часто, что сливаются в непрерывный монотонный речитатив. Кажется, его еще называют литания. И, совершенно определенно, такой ритм усиливает магическую трансформацию. К словам добавляется довольно громкое потрескивание. То столбы окончательно выравнивают свод крепи над головой. Ну вот и добре.

      Теперь – к гранитной потайной двери в дальнем конце заброшенной штольни. Дверь, которую без амулета даже не разглядишь. И на ней – три печати. Как водится, полукругом над проемом выбита надпись с предупреждением. Разбираться с деталями – нет времени. Свиток стоит у меня перед глазами, врезавшись в память намертво. И я точно знаю, что надо делать дальше. Прислоняю к бронзовому рельефному кругляшу «Перунов камень». Артефакт вибрирует, рвется в бой, как охотничий пес, почуявший добычу. Невидимые зубы терзают, рвут, уродуют чужую волшбу. И печати одна за другой сдаются, падая на камни нелепыми бесформенными ошметками.

      Дверь открывается широко, завораживая абсолютно непроницаемой даже для моего амулета мглой, царящей по ту сторону.

      Минуту стою в нерешительности, оробев перед вратами Тайны. Из оцепенения выводит мерное позвякивание металла со стороны угольного забоя.