Белая собачка, или Карнавальная неделя. Анна Бриффа
о которой она не любила вспоминать. Оставаться в юридической конторе, где она до этого служила, стало просто невыносимо из-за болезненно любопытного внимания коллег, которым ее окружили после произошедшего. Кроме того, многие стали откровенно сторониться ее, побаиваясь славы истерички, которую она приобрела. Последней каплей послужил следующий случай: однажды она неосторожно тихо подошла сзади к одной из сослуживиц и задала ей какой-то невинный вопрос. Девушка так испуганно шарахнулась в сторону, что это вызвало бурный восторг окружающих. Конечно, Бернардетт не собиралась ее пугать. Да и девица не была настроена враждебно по отношению к ней. Сыграли свою роль обычные стереотипы. Раз у человека голова не в порядке – держись от него подальше, нормальный инстинкт самосохранения. Она и сама понимала, что психика ее не в лучшем состоянии, вспышки гнева и раздражения чередовались с приступами повышенной плаксивости, когда слезы начинали течь по поводу и без повода. Но Бернардетт никогда не была слабой. Жизнь нужно было налаживать, и она решила для начала сменить работу. На что-то совсем непохожее на то, чем она занималась до сих пор. Конечно, это ставило крест на ее карьере юриста по гражданскому праву, но она нисколько не сожалела об этом. Знакомый привел ее в «Последний приют».
Бернард тогда только открылся и набирал персонал. Они понравились друг другу с первого взгляда. Бернардетт не соответствовала вакансии совершенно, не умела делать ничего из того, что требовалось. Но он принял ее сразу, без испытательного срока. Бернард всегда уверял, что совпадение имен послужило решающим фактором, но Бернардетт знала, что настоящей причиной было ощущение внутреннего родства, сразу возникшего между ними. Она решила сразу расставить все акценты и честно рассказала обо всем, что случилось в тот роковой день. Бернард воспринял все это с таким спокойствием, и даже хохотал над ситуацией так искренне, что Бернардетт вдруг и сама начала смотреть на произошедшее несколько иначе. А через некоторое время с изумлением обнаружила, что просто перестала вспоминать об этой истории. По крайней мере, перестала вспоминать о ней каждый день.
Одновременно с ней в кафе пришел и Лоренс. С его лица еще не сошли синяки и ссадины. Но никто не задавал никому лишних вопросов. Не только из деликатности. Просто прошлое здесь не имело никакого значения. Может быть, поэтому все они так ценили эти отношения и были так преданы друг другу.
О Бернарде она тоже знала немного. Не знала даже, какая национальность прописана в его паспорте. Слышала, что он жил сначала в Швейцарии, где приобрел специальность искусствоведа (вот ведь профессия для мужчины!), потом долгое время во Франции, где закончил еще и исторический факультет. Иногда он делал замечания, по которым можно было понять, что ему хорошо знакомы и Испания, и Германия, и даже Венгрия. А однажды он так увлеченно рассказывал о Занзибаре, что Бернардетт была ошарашена. Была, вроде бы, какая-то жена, которая, похоже, рассредоточилась в