Четыре серых цыпленка Мистера А. Генри Ким
ней намешано эмоций. Отчётливо помню, что маленький мальчик чувствовал себя ужасно неловким, будто впервые поселился в своём теле. Отчётливо помню, что взгляд терялся, дыхание рвалось, тело стало ватным и непослушным, как случается, когда пролежишь долгое время в ванне с горячей водой. Отчётливо помню, каким неравномерно тяжёлым казался конец палки, действительность кренилась с каждым поворотом головы, но всё же маленький мальчик смог несколько раз взмахнуть палкой перед носом пса.
Сознание резко вернулось, и я выронил палку, но продолжал отгонять Тайсона руками – сквозь истерику, сквозь панику, пока цыплёнок ещё хромал и шевелился.
Господи, как я орал! Как вопили клетки моего тела, моего мозга, наказывая меня болью по всему телу! Я же хотел сделать доброе дело! За что со мной так?!
Кажется, я упал на колени. Кажется, я смог отогнать пса. Смог спасти из когтей монстра того, кого я отдал ему на съедение. Монстр прыгал из стороны в сторону, свирепо рыча, но всё же выпустил добычу из пасти. Монстр отошёл. Кажется, попытка улыбки появилась на моём лице (такие бывают после инсульта), как будто я сделал что-то важное. На земле лежал пыльный мёртвый цыплёнок.
Кидая цыплёнка собаке, я совсем не думал о таком, не представлял себе такого. В остановившемся моменте у меня не было ни эмоций, ни чувств. Ошеломлённый десятый раз за несколько минут, я стоял перед пыльным серо-жёлтым трупиком. На нём практически не осталось перьев, и лапка неестественно торчала в сторону. Подумайте, каково ребёнку впервые увидеть смерть? А теперь удесятерите боль осознания – ведь именно он принёс эту смерть.
До того как я бросил цыплёнка на съедение, у меня в мозгу было лишь две неподвижные картинки: грустного, повесившего морду, голодного пса и его же, но радостного и махающего ушами. И между ними стрелочка. Что из чего получится. Но в момент «Бума!» картинки разъехались, и стрелочка вытянулась, превращаясь в анимацию, где милый грустный пёс стервенеет и рвёт на куски цыплёнка. На загривке шерсть встаёт дыбом, зубы, покрытые желтизной, становятся грозным оружием. Зверь пробуждается.
Он лежал передо мной. Мёртвый, недвижимый, тухлый. Не разорванный, только затоптанный. Помятый. Тайсон рычал где-то около будки. Я вновь мог воспринимать информацию: видел, слышал и ощущал всё, что происходило вокруг, причём очень ярко и реалистично – но в голове падал «снег»: серая рябь, покрытая перьями.
И одна-единственная мысль, овалом света озаряющая экран:
«С е й ч а с э т о к т о – т о у в и д и т»
Самая страшная мысль за всю мою жизнь. Сейчас это кто-то увидит. Сейчас кто-то узнает, что я сделал. Узнает, что я убил цыплёнка. Тётиного цыплёнка.
В моих чёрных впадинах глаз кто угодно мог увидеть страх.
Тело покраснело и осыпалось мурашками размером с шарики для пинг-понга. Дичайшая истерика, бессловесная паника, предвкушение наказания – всё нахлынуло в одну секунду; детская эмоциональность возросла в разы. Совесть, стыд и страх – всё вывернулось наизнанку, и сквозь это варево пробилось спасительное:
«От этого нужно