Записки стороннего наблюдателя. Диана Александровна Чеснокова
руки. Потом развернулся и скрылся за желтой дверью своей квартиры.
Наутро в квартире было пусто, хотя из нее никто не выходил. Окно было распахнуто, листы бумаги, исписанные вдоль и поперек набросками статей, летали по полу. На столе с подкошенной ножкой стоял белый стакан, а под ним обрывок страницы из той книги. На нем одно единственное слово, криво написанное черной ручкой.
«Простите».
Глава вторая. О прошедшем
В тот холодный зимний вечер, когда на улице свистел ветер, а снег валил ненормально большими хлопьями, мы собрались в одном шумном ресторане на Садовой. Было еще не поздно, однако люди уже начинали расходиться, и буквально за час заведение опустело. Мы нашли укромное место в углу темного зала, и вся компания разместилась за большим круглым столом. Нам принесли выпивку и закуски, и, считаю своим долгом отметить, первые бокалы были осушены довольно скоро.
Разговор начался с невинного обсуждения нынешних наших жизней. Люди мы были не чужие, поэтому каждый был рад поделиться как своими успехами, так и определенными неприятностями.
Когда все уже достаточно охмелели, беседа переключилась на более интимный лад: мои товарищи стали в подробностях вспоминать прошлое. Участия моего в разговоре было немного изначально, но тут оно вообще свелось к нулю, и все, что мне хотелось – слушать. Давно у меня пропала привычка говорить более остальных: стало понятно, что выгодней всегда внимать говорящим, и решительно не важно, в каких отношениях вы с этими говорящими состоите.
– А что же А.? Она так и не удостоит нас своим присутствием?
– Ты не знаешь новостей?
– Каких таких новостей? – спросил чересчур громко М., сидевший напротив.
Был у меня определенный спортивный интерес к подсчету выпитого. Так вот, М. выпил в два, а то и в три раза больше остальных.
– А. больше нет. Уже как три месяца.
– Не может быть… – М. опустил глаза, и мне даже показалось, что он моментально протрезвел. Плечи его поникли, он откинулся на спинку бархатного дивана, достал сигарету и закурил. За вечер от него никто не услышал больше ни слова.
– Что же произошло? – не выдержал кто-то из нашей компании, так же, как и М., по видимому, пораженный новостями.
Все взгляды обратились на меня, потому что на момент смерти А., только моим присутствием был удостоен Петербург. Мне действительно были известны все подробности данного происшествия, но желания ими делиться у меня не было никакого. Все, что мне оставалось – пожать плечами.
Тогда мой товарищ, опрокинув залпом половину бокала пива, подался вперед и, понизив голос, начал повествование.
– Никак не возму в толк, как так вышло, что до ее смерти мы не нашли времени встретиться с ней, – начал он, – это непростительно, и, не знаю, как вам, а мне совестно.
Наблюдая всех в момент этих слов, мне вдруг стало ясно, что не только у него были такие чувства. Из приличия, мне пришлось изобразить эту как бы пристыженность, хотя именно моим визитам А. была благодарна