Предначертание. Том I. Наталья Антарес
внутренних коммуникаций, и вовсе, по выражению отца, «смотрелись бодрячком». Скооперировавшись с соседями, мы привели в порядок подъезд – выкрасили стены в жизнерадостный цвет, повесили шторки и расставили по подоконникам цветочки. Народ у нас подобрался дружный и, за редким исключением, весьма сознательный, поэтому у старшей по дому никогда не было серьезных проблем со сбором денег как на благоустройство двора, так и на ремонт в местах общего пользования, и в итоге заходить в подъезд теперь было одно удовольствие, да и высаженные вокруг дома молодые елочки круглый год радовали глаз жильцам. Мама неоднократно высказывала мнение, что в новостройке нам вряд ли достанется столь же выигрышный лотерейный билет в плане соседей, а отец со знанием дела заявлял, что качество строительства нынче уже не то, и даже если мы осилим покупку квартиры, еще половину этой сумму нам придется потратить на ремонт. Симкины родители с идеей сменить прописку по-прежнему не прощались, но судя по тому, как вяло продвигались поиски подходящей недвижимости, не сильно над ними и припекало, а, может быть, они ждали, пока Симка закончит школу и поступит в университет, чтобы всерьез нацелиться на переезд в столицу.
Школа, кстати, в нашем районе тоже издавна считалась одной из лучших в городе, а с присвоением учебному заведению статуса гимназии его рейтинг стал еще выше. Гимназия славилась сильным кадровым составом, регулярными победами учеников в престижных конкурсах и рекордным количеством золотых и серебряных медалистов. Контингент в классах, как правило, отличался однородностью, откровенных маргиналов в гимназию не допускали, и я могла только догадываться, что творилось в печально знаменитой 12-й школе, из которой этой весной выпускался Эйнар. На моей памяти, в гимназии не было ни ранних беременностей, ни кровопролитных драк, да и что там говорить, я за девять лет учебы настоящего двоечника вживую не видела, потому что даже демонстративно нарушающие школьный дресс-код неформалы, повергающие в ужас консервативную директрису сине-зелеными волосами, черным маникюром и пирсингом в носу, все, как один, происходили из уважаемых семейств и их мятежный дух не простирался за пределы внешней экстравагантности – я лично знавала чемпиона области по шахматам, предпочитающего и в пир, и в мир носить косуху с шипами в сочетании с берцами и балахоном, но при этом определенно идущего на «красный аттестат». После знакомства с Эйнаром меня всё чаще посещала мысль, что предыдущие шестнадцать лет я провела в стеклянном боксе в компании таких же тепличных экземпляров, надежно огражденных заботливыми родителями от тлетворного влияния реальности и совершенно не обладающих иммунитетом к подстерегающей снаружи жестокости. Я относилась к своему налаженному быту, как в данности, а Эйнар воспринимал привычные вещи совсем иначе, и я невольно испытывала угрызения совести за то, что мне всё так легко достается, и я не приложила ни малейших усилий для того, чтобы возвращаться