По естественным причинам. Врачебный роман. Нина Люкке
и государственное телевидение.
Я всегда выбирала самый дорогой картонный пакет, с выдавленным бронзовой фольгой названием производителя и изящным акварельным изображением замка под ним. Одна только упаковка была столь аппетитной, что, неся ее к кассе, я не могла не думать о том, как окружающий мир потворствует нашим зависимостям, будь то зависимость от еды, алкоголя, Интернета, азартных игр или денег: повсюду нас поджидает целая орда профессионалов, чья работа состоит в том, чтобы погонять нас, подталкивать все дальше, а если мы вдруг вздумаем остановиться, подбадривать и поддерживать, лишь бы мы не бросали пить, ведь бокал вина – это так приятно, вино украсит ваш ужин, позвольте себе насладиться игрой, шопингом, ведь нам дана только одна жизнь, важно периодически отключаться, в этом нет ничего страшного.
Вернувшись с работы, я наполняла свой первый бокал, даже не переодевшись. Второй бокал я выпивала за ужином перед телевизором (в четырех случаях из пяти мой ужин состоял из хлебцев с сыром и огурцом), а когда ужин был съеден, я наливала первый официальный бокал, поскольку к этому моменту на кухне обычно появлялся Аксель, садился рядом и принимался за овсянку. «Разве этот бокал не для красного вина?» – спрашивал он и кивал в сторону аквариума, который я, чтобы не облиться, подносила ко рту обеими руками.
Остаток вечера, пока Аксель переодевался в спортивную форму и собирался на пробежку, мазал лыжи или ремонтировал роликовые лыжи в своем чулане, ездил по магазинам за новым лыжным оборудованием, чтобы не упустить скидки, искал в Интернете какие-то лыжные палки, изготовленные по абсолютно новой, прорывной технологии, или же занимался чем-то другим, но в любом случае связанным с лыжами или бегом, – все это время я лежала на диване и пялилась в скопление мерцающих и двигающихся точек на экране.
Аксель был помешан на лыжах и, как ортопед, прекрасно понимал, что явно себя перегружает, поэтому он спокойно позволял мне пить дальше. Конечно, он мог открыть холодильник, достать пакет с вином, демонстративно потрясти его и спросить: «Разве ты не вчера его купила?», но делал он это по большей части шутки ради. Аксель понимал, что, если он начнет упрекать меня в алкоголизме, у меня будет полное право поднять вопрос о его лыжной мании, которая гораздо заметнее сказывалась как на семейном бюджете, так и на нашей совместной жизни. Я-то, по крайней мере, была дома, хоть и пьяная, а мое вино не стоило и десятой части его снаряжения и поездок.
В подвале Аксель устроил полноценную мастерскую, и если он не спал, не был на работе и не бегал по лесу, то найти его можно было именно там. Аксель мог часами стоять у станка, занимаясь своими лыжами под музыку «Металлики», и, если мне было от него что-нибудь нужно, я должна была спуститься в подвал, встать напротив него и жестами попросить его снять наушники. Зачастую мне было просто лень, поэтому мы так и существовали каждый в своем углу, поддерживая своего рода равновесие сил устрашения: я ни слова не скажу о твоей одержимости, если ты будешь молчать о моей.
В зимний сезон он уезжал на лыжные соревнования минимум