Закон Ордена. Петр Гурский
и никогда не предал так гнусно, как гхнор, и никто не заплатил так страшно за предательство.
– Я слыхал об этом, – нехотя признался Кестель.
– Хотя, может, сама она и не такая уже предательская. Когда это все случилось, она была еще совсем ребенком. Но все-таки она гхнор. Ее хотят и в Арголане, и в ОвнТховн. Я везу ее в Арголан, но если она и переживет Арену, то девку нужно будет выдать в ОвнТховн.
– А что она натворила?
– В общем, ничего существенного. Так, кражи, грабеж. Наверное, помирала с голоду. Но ведь как посмеялась судьба! Еще недавно народ гхнор был дьявольски богатым. А всех перебили. Наверное…
– Но она же выжила, – перебил его Кестель. – Может, пойдем?
Во взгляде горянки виделось только отчаяние. Кестель подумал о том, что ей довелось пережить, а потом – об ОвнТховн и его владыке, которого Кестель видел один раз в жизни и больше видеть не хотел. Владыку Арголана Кестель никогда не видел, хотя слышал о том, что он исключительно толстый. Владыка Арголана заправлял Ареной, и у него были принципы. У хозяина ОвнТховн принципов не было, и он заправлял Спальнями.
Ни то ни другое не сулило ничего хорошего девушке с гор.
Туут провел Кестеля к богато убранному фургону с толстыми грязными коврами на полу. Там даже стояла резная мебель: стол, стулья, небольшой бар, забитый напитками.
– Это с моих скромных заработков, – пояснил Туут.
Он налил гостю коньяку, угостил сигарой.
– А кто товар?
– Ты не прочел ордер? – удивился Кестель. – Ты ж рассматривал его так, будто он из золота.
– Я рассматривал, но не читал. Ну и что с того? Так кто?
– Исключительная особа.
– Мне что, гадать? – осведомился Туут.
– Алия Лов.
Туут окаменел, не донеся сигару до рта.
– …Ха, большое дело, – наконец выдохнул он.
– Так возьмешься?
– Посмотрю.
– Я отдам ее со скидкой от цены, какую дают в Арголане, – посулил Кестель. – Хочу семь десятых.
– Почему бы и нет. А где товар?
– Она в гостинице.
– И кто ее сторожит? – спросил Туут.
– Никто. Но сторожить нет надобности. Я знаю толк в узлах.
– Неосторожно. Тебе следовало бы привести ее сюда.
– Я не был уверен в том, что ты захочешь ее выкупить, – заметил Кестель.
– Но за ее голову такая цена…
– Я же сказал: семьдесят процентов. Тебе достанется тридцать. Торговаться я не буду.
– Но до Арголана долгий путь, – задумчиво произнес Туут.
– Мне кто-то об этом уже говорил.
– И опасный
– Нет, если ехать караваном Театра, – указал Кестель.
– Да я не про себя, а про тебя. Что стало бы, если б я не захотел выкупить эту Алию?
Кестель промолчал.
– Эх, не умею я торговаться. Как ребенка меня обводят. Семьдесят – значит, семьдесят.
– Господин Туут, я рад.
– Ох, и я, наверное, тоже. Ну, веди сюда свою кошку, – сказал Туут и задумчиво поскреб в паху.
Кестель