Государственная граница и пограничная служба: Принципы, символы и доминанты. Евгений Именитов
погибло, по разным оценкам, 80–120 тыс. человек и было уведено в плен (полон) около 60 тысяч человек.
Князь Михаил Воротынский лично руководил земским передовым полком, участвовавшим в обороне столицы, а также в преследовании врага рейдами, с тем чтобы отбить полон (пленных).
Нападение Девлет-Гирея со всей ясностью обозначило вторую главную причину поражения русской стороны: в то время как крымский хан активно пользовался сведениями, получаемыми от перебежчиков и людей, недовольных опричным режимом, что позволяло ему умело маневрировать в тылу русских сил, совершая обходные маневры, на нашей же стороне отсутствовали какие-либо регулярные заставы или наблюдательные пункты, а также сподвижники, способные загодя заметить неприятеля и если не остановить его продвижение, то хотя бы предупредить главные силы в Москве о надвигающемся бедствии.
«Засечные черты» – цепи городов-крепостей, соединенных многокилометровыми засеками, которые на южных рубежах России стали строить с начала XVI века, – были к тому моменту большей частью в упадке в связи с началом Ливонской войны, на которую были брошены все царские регулярные воинские силы. Сказывалась и нерегулярность засечной службы. С другой стороны, отсутствовала ладная система предупреждения о нападении – получивший в конце 1570 года вести о готовящемся походе крымского хана царь Иван IV вывел свое сорокатысячное войско к Серпухову, чтобы «встретить» нападающего во всеоружии. Однако Девлет-Гирей, загодя предупрежденный, русские войска обошел и подошел к Москве со стороны Коломны, откуда ее и поджег.
Пожар оказал большое влияние на внутреннюю и внешнюю политику Ивана Грозного. Небоеспособность опричных войск при защите столицы продемонстрировала необходимость роспуска опричнины. Сожженный Опричный двор не восстановили, а некоторые видные опричники были казнены.
Князь Михаил Воротынский обобщил в боярском приговоре не только свой опыт, но и опыт широкого числа служивых людей, которых по знанию предмета созвал в Москву и с южных, и с западных рубежей России: он предусмотрел два основных элемента организации пограничной службы на «крымской украине»: сторо́жи и станицы. Сторо́жа – это постоянная застава, за которой закреплялось 30–50 верст границы, а личный состав включал до десятка сторожей (воинов). Часть из них скрытно стояла дозором в удобном для наблюдения месте, а остальные по двое-трое ездили по степи. Сочетание неподвижного дозора с разъездами позволяло прикрыть немногими людьми значительный участок границы: если врагу удавалось незаметно миновать дозор, следы крымской конницы – сакму[25] – обнаруживали разъезды.
Станица же – это подвижная сторожевая застава, состоявшая из 4–6 всадников, которые непрерывно ездили вдоль границы, отыскивая татарские сакмы. За две недели обязательной службы станица проезжала 400–500 верст. Маршруты станичников были проложены так, чтобы, пересекаясь, они охватывали всю степную границу. Проскочить незамеченными не могли даже небольшие отряды врага.
Приговором
Сакма (вероятно, от тюрк. sok «бить») – изначально след на земле (траве, снегу), оставленный зверем (животными) или конницей. В русской летописной терминологии сакмы – пути (маршруты) передвижения татарских войск, а также главные дороги из Орды на Русь, из степей на Русь. У В. И. Даля сакма́ (вост. сокма) – колея, след колеса или полоза; дорожка, тор, тропа, тропинка лесная; бичевник, утоптанная по бичевнику тропа; след или брод по траве, по росе; путь, которым прошли пешие или конные.