Я – контрабандист. Андрей Неклюдов
нет, день-два – и сам продавать будешь.
Последние его слова я воспринимаю как нечто маловероятное. Догоняю Олега и покупателя уже на улице. Покупатель – вьетнамец, пухлый, коренастый, с маленькими детскими глазками. В сторонке прогуливается другой, помельче, видимо, напарник.
– Чего они хотят? – успеваю шепнуть другу.
– Костюмы спортивные. «Чемпион Америки» называются, – походя объяснил Олег.
Через двойную железную дверь попадаем в квартиру-склад. Это действительно склад: спертый воздух, пыль, обрывки картона в коридоре, в комнате беспорядочно навалены широкие, уплощенные, похожие на диванные матрасы мешки. Миша, точно большой толстый паук, тотчас начинает в них рыться, одни отваливать в сторону, другие вскрывать, вытаскивать из них плоские полиэтиленовые пакеты с упакованными в них темно-синими костюмами, разворачивать, прощупывать.
«USА Champions», – читаю я вышитую на костюме надпись.
Олег с отрешенным лицом стоит в дверях.
– Как он меня задолбал, этот Миша, – говорит он в полный голос. – Хотя, с другой стороны, они настоящие купцы, эти вьетнамцы.
Отобранные мешки Миша, громко сопя, с испариной на гладком лбу, перетаскивает волоком к входной двери. Олег считает на калькуляторе общую сумму.
– Олег, поза-а-луста… – тянет вьетнамец и смотрит на Олега детским просящим взглядом.
– Нет, Миша.
– Оле-е-ег…
– Что он хочет? – не понимаю я.
– Хочет еще рыться. Отобрать из дамских сумочек-чемоданчиков только те, что с колечками, а все с крючочками мне оставить. Нет, Миша, – отвечает Олег на еще более умоляющий взор, – или бери все разом, или я другому продам.
Но Миша продолжает канючить н добивается своего. Наконец распахивает куртку и извлекает из глубин внутренних карманов пухлые пачки денег.
– Пересчитай, – передает мне Олег всю эту кучу.
Напряженно, как па экзамене, я начинаю перебирать бумажки.
– Надо будет дома дать тебе пачку, чтобы потренировался, – замечает друг. Он берет одну из пачек и двумя большими пальцами ловко перелистывает ее, не хуже счетной машинки. Часть денег почему-то влажная, купюры липнут друг к другу.
– Ты что, их под мышкой держал? – ворчит Олег на своего клиента. – Или плакал над ними? Ладно, пойдем, – дергает он мне головой, небрежно сгребая банкноты в кучу. – Дома посчитаем.
– А если не будет хватать? – беспокоюсь я.
– Тогда Миша, сколько не хватит, доплатит, – отвечает друг, запирая двери, прижимая локтем завернутые в газету деньги. – А может, и не доплатит. На фоне потерь, какие порой случаются, это все ерунда.
РАБОЧИЙ ДЕНЬ
Дом Олега стоит на косогоре. Под ним нескончаемым потоком в сизой дымке выхлопных газов бегут автомобили. Дальше синеет краешек моря с корпусами судов и горной грядой на горизонте. Оттуда тянет зимним холодком. Однако во всем уже чувствуется весна. Пахнет прелой травой. Солнце растапливает последние грязные нашлепки льда на дорожках. Там и сям скачут по земле сороки (откуда их здесь столько?). Иссиня-черный