Мой пациент – Гитлер. Психоанализ фюрера. Эрих Фромм
зажигали в своих домах голубые свечи.
Мы все это знали, но ничего не было сделано. Время от времени местные власти находили на могиле Клары Гитлер в Леондинге нацистский флаг и снимали его без всяких церемоний. Тем не менее, надвигающаяся буря в Германии казалась далекой. Прошло довольно много времени, прежде чем я получил известие из первых рук от Адольфа Гитлера. Затем, в 1937 году, несколько местных нацистов посетили партийную конференцию в Нюрнберге. После конференции Гитлер пригласил нескольких из этих людей поехать с ним на свою горную виллу в Берхтесгадене. Фюрер спросил новости о Линце. Как город? Поддерживали ли его там люди? Он попросил новости обо мне. Был ли я еще жив, все еще практикуюсь? Затем он сделал заявление, раздражающее местных нацистов. «Доктор Блох, – сказал Гитлер, – это Эдельджуд», – благородный еврей. Если бы все евреи были похожи на него, не было бы еврейского вопроса». Было странно и в некотором роде лестно, что Адольф Гитлер видел хорошее хотя бы в одном представителе моей расы.
Теперь любопытно оглянуться назад на то чувство безопасности, которое мы испытывали благодаря тому, что жили по правую сторону от воображаемой линии, международной границы. Конечно, Германия не могла бы случайно вторгнуться в Австрию. Франция была дружелюбной. Оккупация Австрии противоречила бы интересам Италии. О, но в те дни мы были слепы! Затем нас захватил захватывающий поток событий. С надеждой мы читаем о поездке [канцлера Австрии] Шушнига в Берхтесгаден; его плебисцит; включение Зейсс-Инкварта в свой кабинет. Возможно, мы переживем этот кризис нетронутыми. Но надежда была обречена на смерть в считанные часы. Как только Зейсс-Инкварт вошел в кабинет, на каждом лацкане росли пуговицы: «Один народ, одно царство, один лидер».
Пока умерла Австрия
В пятницу, 11 марта 1938 года, Венское радио транслировало лёгкую передачу. Было 7:45 ночи. Внезапно вмешался диктор. Канцлер заговорил. Шушниг вышел в эфир и сказал, что для предотвращения кровопролития он капитулирует перед желанием Гитлера. Границы будут открыты, он закончил свое обращение словами: «Gott schütze Oesterreich» – да защитит Бог Австрию. Гитлер возвращался домой в Линц.
В последующие бессонные дни мы цеплялись за радио. Войска хлынули через границу в Пассау, Куфштайне, Миттенвальде и в других местах. Сам Гитлер переходил реку Инн в Браунау, на своей родине. Диктор, затаив дыхание, рассказал нам историю марша. Сам фюрер останавливался в Линце. Город сошел с ума от радости. У читателя не должно быть сомнений в популярности аншлюса с Германией. Народ одобрил это. Они приветствовали натиск немецких войск цветами, приветствиями и песнями. Звонили церковные колокола. Австрийские войска и полиция братались с захватчиками, и все это ликовало.
На общественной площади Линца, в квартале от моего дома, царила суматоха. Весь день он звенел песней Хорста Весселя и Deutschland über Alles. Над головами гудели самолеты, и передовые части немецкой армии приветствовали их громкими возгласами. Наконец радио объявило, что Гитлер находится в Линце.
Горожанам