Пятое разделение. Тея Вельмо
со смехом отвергла даже идею совместного дела с Савросьей, с которой у них было множество расхождений по врачеванию, но, взвесив все, прихватила свою рябиновку и постучала к Савросье во двор. О чем они говорили в тот вечер уже не так важно, но ранней зорькой (осенней зорькой, часов в десять) обе они уже стояли на Горе с какими-то исписанными листами в руках, а Лены в шесть рук накрывали стол к утреннему чаю в общем парадном флигеле.
Лешуня, встречая у колодца Савросью после того бабьего сговора проворчал, что мол, понятно, зачем пять баб на одну думку, две запутывают, одна распутывает, одна раздумывает, одна передумывает, но отдал ей самодельный чертежик ряма, к ключу примыкающего, на котором было отмечено, где можно копать, где нельзя, чтобы не повредить по незнанию ничего.
– Мое это хозяйство болотное, а ты не зашла, не спросила!
– Да будет тебе, Лешуня, – непривычно тихо сказала ему Савросья, – как я без тебя на болото зайду? Просто хотели сначала сами все понять, а потом уж у тебя разрешения просить…
Тут Савросья за спиной Лешуни заметила тетку Катышеху, одну из тропиночных, еще не определившихся в бытовании, а потому не совсем своих, ковылявшую домой с сумкой на колесиках из магазинчика на торжке, и внезапно повысив голос препротивно закончила: «Все тебе, чудище оглоедное, мало куражится, весь забор на ту сторону завалил, подымай теперь силою своею богатырскою, тока не надорвися!» – и ухватив за ремешок потащила Лешуню прочь с чужих глаз в ограду к дереву, договаривать.
С тех пор многие были включены в задумку Александры Андреевны, дело двигалось и только Фаустов Муж громко и со значением говорил, что ничего, конечно, не получится, потому что взялись неправильно, так не делается и ни у кого еще не получалось и никогда не получится. Огородницы его поддерживали, а Василий, достав каких-то альбомом из своих монарших архивов, отнес их Андрею и долго они еще, пригласив Тевье, Учителя и даже Бороду что-то чертили, считали, писали, переписывали и наконец чистый вариант отдали Учителю, а тот подбросил его на столик своей жене, сказав, что дети в школе проект делали, вдруг пригодится.
Остатки старой мельницы стояли неподалеку от горячего ключа, определяя границу между степью и бором. На степи ветер как раз успевал разогнаться для кружения лопастей, но тех, которые были давно, уже даже и в воспоминаниях Савросьи не было, а лопасти новой мельнички у пекарни радовали алым цветом и крутились хоть и медленно, но исправно, заманивая новых любопытствующих перемолоть все, что есть в муку.
Марта каждый день выпекала хлебцы со вкусом сегодняшнего дня – на три сотни жителей самого Заинденя и пару сотен для заезжих, для которых хлебцы относились на торжок, в постоялый двор и немного оставалось на самой мельничке для гостей. В маленькой кофейне при пекарне всегда были и пряники печатные, и пироги, и пирожные, и сухарики сахарные и соленые, а вот сами хлебцы Марта держала только в лотках пекарни, да и не за чем их было в кофейню выкладывать, их разбирали уже к девяти утра,