Тринадцатый. Алексей Сергеевич Поворов
проделав в нем огромную дыру.
– Ты что творишь?! Совсем рехнулся?! Запалить нас хочешь?! Давно по камерам не маялся?! – закричал Геннадий на своего подельника.
– Да не ори ты так. Вокруг ни души.
Василий нанес удар еще раз. Метель внезапно прекратилась и снег начал спокойно падать большими хлопьями. Наступила такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как снежинки касаются земли. Природа застыла в оцепенении. Ни воя метели, ни поземки – лишь мороз стал расти, сопровождая свое присутствие треском деревьев. Но мародеры ничего не замечали. Они были слишком увлечены своим делом и, кряхтя, выкорчевывали памятник. Они даже не заметили человека, который сидел напротив них на лавочке возле соседней могилы. Он опирался обеими руками на трость и внимательно наблюдал за происходящим. Его облик полностью сливался с мрачным кладбищенским пейзажем и напоминал скульптуру, установленную здесь несколько тысячелетий назад. Шел обильный снег, но ни одна снежинка не касалась его тела – они словно проходили сквозь него.
– Бог в помощь! – произнес незнакомец, и его голос пронесся по кладбищу ледяным ветром, мгновенно остудив души мародеров.
Подельники застыли на месте, ожидая, что после этих слов последует команда «Лежать, руки за голову!». Василий даже выронил лом, и тот звучно ударился о недавно вырванную из земли гробницу. Незнакомец молчал и не двигался. Василий, набравшись духа и пересиливая страх, начал медленно поворачиваться. – Гражданин начальник, мы тут… – но, увидев незнакомца, тут же замолчал. Он дернул Геннадия за рукав, давая понять, что тот тоже может повернуться и перестать причитать. Но тот стоял как парализованный. Василий пихнул его в спину рукой, и Геннадий сделал шаг вперед.
– Да обернись ты, идиота кусок! – прошипел сквозь зубы Василий.
Геннадий нехотя, но все же выполнил просьбу приятеля. Оба мерзавца уставились на незнакомца, ошарашенные его неожиданным появлением. Казалось, что молчание длится вечность. Незнакомец смотрел на мародеров, мародеры смотрели на него. Василий медленно нагнулся, не отрывая взгляда от посетителя кладбища, пошарил по снегу рукой и нащупал лом.
– Ты кто такой? Тебе вообще, мужик, что здесь надо, а? А ну, давай вали на хрен, пока башку не оторвали! – набравшись уверенности, пригрозил он.
– Что вы так кипятитесь, господа? Я же не прошу вас прекратить вашу увлекательную и к тому же, могу поспорить, прибыльную операцию. Ведь так?
– Слышь, Вась, пойдем отсюда, не нравится мне все это. Чует мое сердце неладное. Пойдем, не нарывайся, – дергая за плечо Василия, шепотом пробормотал Геннадий.
– Да отвали ты. Вечно проблемы за тебя решать приходится, – отпихнул руку друга Василий. – Слышь ты, пентюх. Вали я сказал! Я упрашивать долго не буду, прошу по-хорошему и в последний раз!
– Ну что ж вы так с людьми разговариваете? Ладно, к мертвым у вас никакого уважения нет, так хотя бы к здравствующим с почтением относились бы. Сказано же в писании: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас»2. Хотя кому я рассказываю?
Евангелие от Иоанна, 15:12.