Ошибка доктора Данилова. Андрей Шляхов
Савельев, явно обрадовавшийся тому, что дело закончилось малой кровью. – Нет, не будем откладывать! Зачем? Я вам прямо сейчас все на почту и отправлю…
Он раскрыл ноутбук и проворно застучал пальцами по клавишам.
«А ты поумнел, Вольдемар!», не то похвалил, не то поддел внутренний голос.
«Скорее постарел», с легким налетом грусти подумал Данилов.
Цифра прожитых лет не то, чтобы тяготила или пугала, а просто удивляла – когда это я успел столько прожить? Казалось бы, еще вчера было двадцать, а теперь уже до полтинника рукой подать.
Глава вторая. В начале славных дел
Кафедра судебной медицины располагалась в угловом двухэтажном здании из красного кирпича, построенном в конце позапрошлого века. Внутренняя отделка гармонировала с внешним обликом – лепнина на потолке, деревянные перила, притворяющиеся медными латунные таблички у массивных дверей, стилизованные под старину дверные ручки… Не хватало только ковровой дорожки в коридоре. Ну и сидящего у входа охранника следовало в ливрею одеть, чтобы не выпадал из антуража.
Профессор Ямрушков занимал лучший кабинет – угловой на втором этаже. Единственным старинным аксессуаром здесь было пресс-папье на профессорском столе, при близком рассмотрении оказавшееся замаскированной пепельницей. Все прочее укладывалось в рамки современного начальственно-профессорского стиля – массивная деревянная мебель, кресло размером с трон, шеренги дипломов на стенах… За спиной у хозяина кабинета висела большая цветная фотография, на которой президент вручал Ямрушкову какую-то награду.
Перед знакомством Данилов навел кое-какие справки. Общее мнение о Ямрушкове сводилось к тому, что с ним лучше дружить. На кафедре Ямрушков играл роль кардинала Ришелье, реального правителя при номинальном – заведующем кафедрой профессоре Шапарове, получившем эту должность по наследству от своего отца, одного из светил отечественной патологоанатомии, ученика самого Абрикосова.[4] Как это часто бывает, матушка-природа отдохнула на сыне гения, причем отдохнула конкретно, не дав ему ни острого ума, ни твердого характера, ни умения разбираться в людях и ладить с нимим. Шапаров держался в заведующих только благодаря тому, что Ямрушков предпочитал править из тени, так ему было удобнее. Шапарову так тоже было удобнее. Он мог спокойно предаваться своему хобби – коллекционированию картин русских пейзажистов XIX века – и знать при этом, что дела на вверенной ему кафедре идут надлежащим образом.
Ямрушков явно косплеил Чехова – зачесанные назад волосы, небольшая бородка, очки в тонкой оправе, похожие на пенсне, старомодная бабочка вместо обычного галстука… Только вот комплекция у него была совершенно не чеховской, да и лицо раза в два шире, чем у Антона Павловича, отчего бородка и невесомые очки смотрелись на нем как чужеродные элементы. «С такой комплекцией лучше под Крылова косить», подумал Данилов, разглядывая бабочку, которая особенно его умилила.
Патологическая анатомияи судебная медицина – близкородственные специальности. Академик Алексей Иванович Абрикосов (1875–1955) – основоположник отечественной патологической анатомии.