Железный начдив Азин. Между красными и белыми. Виктор Сенча
на заседании расширенного губсовнаркома, где Махин делал доклад о том, с какими целями и задачами он послан к нам центром, он произвел на всех положительное впечатление…»[58]
Вообще, история назначения на должность командарма-2 долгое время была покрыта мраком, пока не стала известна подоплека в этом деле некоего прапорщика Н. Мартьянова, в прошлом товарища прокурора Тифлисской судебной палаты, тоже из эсеров, служившего в штабе советского Восточного фронта.
Один из членов ПСР, некто И. Дашевский, на процессе эсеров в 1922 году упомянул о Мартьянове следующее: «Одновременно с Махиным было решено послать другого нашего давнишнего военного работника, еще по Петрограду, по фамилии Мартьянов, бывшего в небольшом чине, кажется в чине прапорщика или подпоручика, имевшего знакомство с Махиным, работавшего по установлению связи и информации. Кажется, он был назначен к Махину именно на должность начальника связи штаба. В частности, мы имели определённое предположение, что именно Мартьянов, известный нам с этой именно стороны как чрезвычайно расторопный, распорядительный и пронырливый работник, сумеет легче и быстрее всего организовать связи Махина с нашими товарищами как по ту, так и по эту сторону фронта… Махин получил назначение, вместе с Мартьяновым отправился на фронт и спустя некоторое время в районе Уфы перешел на сторону Самарского комитета Учредительного Собрания. Вместе с ним перешел и Мартьянов»[59].
Бывший член боевой организации эсеров, а потом – и ЦК партии эсеров, – Михаил Веденяпин-Штегеман писал: «Выполнение задачи, поставленной военной секцией Ц. К. партии, при указанных условиях могло быть возложено только на лицо с[о] специальным военным образованием и военным опытом. Таковым и являлся в партии Генерального штаба подполковник Махин. Он должен был принять на себя обязанность начальника штаба большевистских войск, действовавших в Уфимском районе, составить свой штаб из партийных эсеровских работников и сделать всё для скорейшей и безболезненной ликвидации и борьбы за овладение этим районом»[60].
Впрочем, Махин наломал дров ещё до своего назначения командармом. Например, на заседании военного совета в Уфе 24 июня он возражал против создания Горного штаба для ведения партизанских действий и диверсионной работы на железной дороге против наступавших чехословаков. Несмотря на то что совет всё-таки решил создать такой штаб, Махину якобы в последний момент удалось сорвать этот план. Как отмечал тот же Веденяпин, «подобная порча железной дороги надолго бы прекратила сообщение России с Сибирью и поставила бы железнодорожных служащих Самаро-Златоустовской дороги в безвыходное положение…»[61]
Г.Н. Котов: «Случалось мне, как секретарю парткома, бывать в штабе военрука Махина за информацией для комитета и для печати, он беседовал со мной всегда очень внимательно и серьезно, но жизнь в штабе шла, по-видимому, беспорядочно… Так продолжалось с неделю. Ознакомившись с делами на месте, Махин выехал на автомобиле
Там же. С. 82–83. //
ЦА ФСБ РФ. Н-1789. Т. 26. Л. 409.
Там же.