Пьяные бывают резвыми, а трезвые пьяными. Владимир Иванович Чистополов
это в пятницу вечером. Несколько сотрудников, особо приближенных к телу директора фабрики, в его отсутствие устроили небольшой фуршет. Расположились без стеснения в кабинете своего босса на фоне огромного каучуконосного фикуса. Выпивали весело, без фанатизма, но долго. Разошлись как-то независимо друг от друга и незаметно.
А утром Митя навсегда бросил пить. Других вариантов не было. Приехавший на работу директор вызвал его для объяснений по поводу вчерашней пирушки. Объясняться было трудно. Дело в том, что Ложкин никак не мог вспомнить, кто из участников вечеринки мог вульгарно нагадить на полу под роскошным фикусом директора. Мерзкая куча до глубины души возмутила всегда лояльного шефа.
– Это, – кричал он, топая ногами, – неуважение к начальству, нарушение субординации и, вообще, форменное свинство, поганец ты этакий! Заместитель, мать твою! Мне плевать на то, кто из вас тут нагадил. Ты мне сейчас все сам уберешь и поклянешься здоровьем близких, что на веки вечные прекратишь выпивать на работе. Иначе вылетишь, к чёрту, по такой статье, какая тебе никогда не снилась. Стервец этакий!
Вот так Митя Ложкин навсегда бросил пить и стал вполне добропорядочным и благополучным главой семейства.
На работе его ценят и уважают. Жена не нарадуется. Теща связала к дню рождения теплые носки.
Сам он продуктивно трудится и мечтает о дальнейшей карьере. Он тоже хочет стать директором и иметь просторный кабинет с большим каучуконосным фикусом.
Маленький конфуз музыканта на сельской свадьбе
Ужасно неприятный случай произошел с сельским дедом Макаром, который на старости лет решил повыпендриваться перед приезжими девицами.
Студентки приехали толпой на свадьбу к своей однокурснице, которая была родом из деревни и замуж выйти решила за своего деревенского парня. Всем было хорошо. Стол изобиловал вкусной едой и разнообразной выпивкой. Веселые гости. Музыка. Словом, все как положено.
А дед Макар, как дальний родственник невесты, тоже в гости припожаловал. Аккордеон старый притаранил. Косоворотку, расшитую красными нитками, надел. Штаны белые. Красавец, одним словом. Мало ли, что седьмой десяток разменял, зато лихой огурец.
За столом дедушка усердствовал, особо налегая на гороховую кашу, которую по деревенскому обычаю на стол выставили, хотя ее никто не ел. Зубов то у него почти не было, твердые закуски одолеть трудно, а распаренный горох мягкий, жевать не надо. В итоге, натрескавшись каши и выпив водочки, решил неугомонный дед потешить гостей задорной пляской.
Взял аккордеон, вышел туда, где девчонки с парнями под магнитофон танцевали, и пару раз растянув меха своей «консерватории», попросил тишины. Музыка стихла. Все с интересом смотрели на лихого старикана, который заиграл плясовую и начал ногами кренделя выделывать. Бойко так заплясал. Гости в ладоши хлопают, а он рад стараться. И так, и этак выворачивает ногами разные кренделя. Перед заезжими девчатами мелким бесом рассыпается. Но, когда решил вприсядку всем на удивление