Шагай!. Хельга Петерсон
лечь спать! Эмма нажала на ответ.
– Алло!
– Ты забыла термос, – сходу выпалила Элла Маршалл.
Чёрт! Эмма устало вздохнула. То-то рюкзак кажется на две пинты легче. Но нет, не кажется…
– Мам, я всё равно не вернусь за ним. Обойдусь без термоса или куплю в Дамбартоне. Поспи еще, пожалуйста.
– Ты же знаешь, что я не могу уснуть, когда ты уезжаешь…
Действительно. Не спит, волнуется. Будто это не обычная поездка в Шотландию, а подъем на Эверест.
– Может, быстренько вернёшься за термосом? – продолжила она трубку. – Я могу выйти навстречу…
Шагая вдоль закрытых кофеен и торговых точек, Эмма закатила глаза.
– Ма-ам, у меня выезд в шесть, ну какой термос?
– Извини, конечно… Я просто волнуюсь… Одевайся тепло, хорошо?
– Обязательно.
– И даже возле костра накидывай на плечи что-то тёплое. И прячь поясницу…
Это повторялось постоянно. Примерно на десятый поход Эмма перестала психовать из-за маминых напутствий.
– Хорошо, – спокойно ответила она, глядя под ноги. Рыжие носы ботинок быстро мелькали на тротуарной плитке.
– И звони мне каждый день.
– Как всегда. Вижу, что есть сеть – звоню тебе. Ложись спать.
– Я тебя люблю, – тихо сказала мама.
– Я тебя тоже.
Эмма прервала вызов и мягко улыбнулась погасшему экрану. Как бы сильно ни раздражали повторяющиеся из раза в раз просьбы одеваться и звонить, Эмма стоически их переносила. Это было трогательно. Мама стремительно теряет зрение, вышла на пенсию, и когда Эмма уходит в поход – Элла на десять дней остаётся одна. Ей просто необходимо заставлять дочь одеваться. Это для неё важно. И это нужно терпеть.
Спрятав телефон в карман, Эмма принялась на ходу надевать перчатки и стремительно шагнула за угол. Она не смотрела, куда идёт. Один палец перчатки вывернулся наизнанку, и она стала по полдюйма проталкивать его назад. Периферическое зрение уловило что-то тёмное впереди на тротуаре, но отреагировать Эмма не успела. Сделав еще одни размашистый шаг, она ударилась о большую преграду, пошатнулась и упала на четвереньки на серую плитку.
– Осторожно! – воскликнула «преграда».
Одно колено неприятно заныло от встречи с бетоном. Рюкзак сверху придавил, как мемориальная плита. Сдержав рвущееся наружу ругательство, Эмма повернулась на звук.
Рядом с нею с тротуара уже поднимался мужчина, первыми в поле зрения попали ботинки. Тёмно-коричневые, шнурованные, с рифлёной подошвой… почти такие же, как на ногах самой Эммы. Подняв взгляд, она увидела серые грубые джинсы, непромокаемую синюю куртку и синюю шапку. Лица не разглядела. Зато заметила лежащий рядом огромный рюкзак.
– Ушиблись? – серьёзно спросил мужчина, стряхивая с джинсов пыль. – Давайте руку, – к лицу протянулась распахнутая ладонь.
Она пару долгих секунд смотрела на эту ладонь. Вышло очень неловко. Лицо запылало и, скорее всего, стало отвратительно-красным.
– Спасибо, – пробормотала Эмма и ухватилась за руку.
Мужчина резко дёрнул вверх