В мире событий и страстей. Владимир Бурлачков
случае никуда не пойдешь. Не, говорю, в крайнем случае донесут!
Борька ушел. Галина Васильевна доставала что-то из стола и говорила:
– Несмотря на все, Борис – интеллигентный человек. Вдумчивый и с фантазиями.
– Как своих хвалить, так вас нет, – отозвался Веселов.
– Почему же! Я и вас ценю.
– У него, видите ли, фантазии, а у нас их нет.
– Придумайте и вы что-нибудь такое, чтобы все ахнули, – посоветовала Галина Васильевна.
– Прихожу я как-то в общежитие, – рассказывал Веселов, – смотрю, стоит в коридоре женщина и плачет. Мне говорят: мать Борьки Мешкова со второго курса. Спрашиваю: что с ним стряслось? Говорят: жив-здоров, вот-вот должен с лекций прибежать. Отказывается этот олух написал письмо какому-то приятелю про свои донжуанские похождения, а отправил на адрес родной мамаши. Она плакала и говорила, что ее сын такого написать не мог.
Дождь пошел на убыль, и его барабанная дробь сменилась скулением. Но еще грохотало, и выходить из метро никто не торопился.
После ливня горьковато пахло молодой тополиной листвой. Было тепло, и вдали, над крышами висела дымка. С деревьев капало. Под этим капельным обстрелом, прижимая к шее воротник рубашки, Олег пошел вверх по улице Заморенова к Трехгорному валу.
На сучке над тротуаром сидела здоровенная серая ворона и явно высматривала подходящего прохожего, желательно в широкополой шляпе. Кроме Олега, никого не был. А он не стал торопиться. Замедлил шаг, огляделся и полез в обход по мокрой траве нестриженого газона. Вернулся на тротуар уже за деревом и посмотрел на ворону:
– Нашла дурака!
Ворона не смогла сдержать огорчения, и белесо-синяя, размазистая клякса шлепнулась на асфальт.
У «Башмачка» Олег остановился и посмотрел на дом напротив. И где она тут живет? – рассуждал он. Не по подъездам же ходить ее искать. Было бы лет восемнадцать, может быть, просто взял бы да крикнул. А сейчас что? Проторчать здесь пару вечеров? Но если она наврала, что живет в этом доме?
Дверь в купе была открыта. Борька стоял у окна в коридоре и говорил проводнице:
– Все будут чай пить. Я может и два стакана. Но на всякий случай начну с одного. Вы туалет на ночь запираете?
– Пейте три. Тогда не запру. – Проводница заглянула в купе, посмотрела на Олега и спросила:
– А вы?
– И он будет, – ответил за него Борька.
Грузный мужчина напротив Олега приоткрыл глаза, помотал головой и проговорил будто самому себе:
– Без чая обойдусь.
Проводница ушла, а Борька кивнул в ее сторону и сказал парню из соседнего купе:
– Видал! Ух, глазищи какие! Туманные – жуть!
– Как тюремное стекло! – блеснул эрудицией его собеседник.
В вагоне включили радио. Громко заиграла музыка.
– Во, теперь «Последние известия» послушаем, – говорил Борька. – Нет ли где какого переполоха вроде революции или еще чего.
– Это где? – удивился парень из соседнего купе.
– Может