Хроника смертельного лета. Юлия Терехова
в прихожую. Видимо, в ее глазах мелькнула жалость, потому что он вышел, не попрощавшись и хлопнув дверью с такой силой, что Анна вздрогнула. «Вот ведь гад!» – подумала она, но отвлеклась на зеркало, вернее, на свое отражение. Пару минут девушка внимательно разглядывала себя, выискивая только ей заметные несовершенства. От этого занятия ее отвлек звонок домофона.
– Орлов, иди домой, – произнесла Анна в микрофон.
– Это не Орлов, Аннушка, – услышала она в ответ. – Это я, Олег.
– Ах, Олег, – живо откликнулась она. – Входи. Наконец-то.
Анна искренне обрадовалась его приходу, надеясь, что он разрядит обстановку. Олег это умел.
Через минуту из лифта появился Рыков. Все в этом холеном молодом мужчине было немного слишком – слишком долговязый, слишком худощавый, слишком длинные золотисто-русые волосы, густые и волнистые, забранные в пышный хвост. Светло-голубые глаза с ироничным прищуром за дорогими круглыми очками в золотой оправе, высокий лоб без единой морщины, прихотливо очерченный рот, всегда готовый мягко улыбнуться и продемонстрировать отличные ровные зубы. Безукоризненный смокинг и безупречные манеры. Он умудрялся не вступать ни с кем в конфликты – но никто бы не смог вспомнить случая, чтобы Рыков вышел из спора побежденным. Айтишник c блестящим образованием и IQ под 200 баллов, он являл собой желанную добычу для хедхантеров.
– Привет, Аннушка, – Олег переступил порог и вручил Анне крупную багровую розу на длинном стебле. Со словами «Осторожно, не уколись», он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Где Тоха, где все?
Анна неопределенно махнула рукой в сторону гостиной:
– Все там! Спасибо за розу – прелесть. А что ты так поздно?
– Прости, раньше никак не мог. А Орлов почему ушел? Я его встретил у лифта – пьян в хлам, злой как собака!
– С Катрин поцапался, – ответила Анна, не вдаваясь в подробности.
– Ну, с кем же еще, – фыркнул Рыков и, вытерев ноги в идеально чистых ботинках, проследовал в гостиную. Через несколько мгновений Анна услышала оттуда дружный смех и, покачав головой, отправилась в так называемую «родительскую» спальню. Там на лоджии она обнаружила Катрин, которая курила крепкую сигарету, позаимствованную у испанца, и плакала, размазывая тушь по щекам. Мигель обнимал ее за плечи, посмеиваясь.
– Он ушел, – сообщила Анна.
– Как?! – ахнула Катрин.
– Уймись, он ушел один и совершенно взбешенный. Обзывал тебя шлюхой и сукой. Велел передать, что он тебя ненавидит. Передаю. Можешь быть довольна. Ты довольна?
Мигель хмыкнул, но от комментариев воздержался.
– Я его тоже ненавижу, – произнесла Катрин с чувством. – Пусть провалится.
Она сделала паузу. А потом спросила:
– А эта?..
– Осталась, – кивнула Анна. – Как это в духе Орлова! Бросить ее на нас! – и она, не удержавшись от сарказма, высказалась: – Устроили вы Антону день рождения… Спасибо, родные. Фу, навоняли тут своим Голуазом[11].
– Я не виновата, – пробурчала Катрин, – не я первая начала.
– Детский сад какой-то, – устало покачала головой Анна. – Ведь взрослые
Gauloises – марка сигарет французского производства.