История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой. Жозефина Мутценбахер
реальной (как и порождающие её проституция и половая жизнь в целом) стороной общественного бытия и приватной жизни человека. Оставляя историкам, социологам и исследователям нравственных категорий оценку причин возникновения и общественно-обусловленной роли проституции, позволим себе сказать несколько слов о порнографии как литературном жанре.
«Мировая литература останется неполной, если не причислить к ней „Фанни Хилл“, которой наша венская распутница может не без успеха составить достойную конкуренцию. Жозефина Мутценбахер исчерпывающим образом описывает тот физиологический ландшафт, который в других книгах пытаются завуалировать или оставить за рамками повествования, – пишет в своей статье литературовед Георг Хензель, и продолжает: – Наша героиня задирает обычный для той эпохи „фартук стыдливости“ и обнажает нашему взору почти всё то, что этот фартук, якобы, прикрывал. Едва ли осталось хоть одно место (прежде пуритански заменяемое троеточиями, дабы заставить читателя вообразить себе нечто большее, чем там было), которое бы она не описала с простой выразительностью, отчего отпадала всякая нужда в дальнейшей работе фантазии».
Порнографический жанр, безусловно, имеет свои культурно-исторические корни и опирается у каждого народа на общественно-социальные и национальные традиции, но апеллирует к той части человеческой сущности, которую принято называть физиологической. И апеллирует, заметим, по-разному. Например, китайская классическая поэзия, в отличие от фольклорной, совершенно исключала изображение не только физических аспектов любви, но даже эмоциональное и чувственное отражение этого проявления человеческой жизни в слове. Только дружба, дорога, пейзаж, медитация. Напротив, традиция индийская, основанная на древней мифологии, не только во всех деталях обрисовывала физиологическую область существования, но ставила её в центр религиозного и художественного внимания, тщательно и подробно разрабатывая её формы и вариации в бесчисленных памятниках культуры и объектах поклонения. В Европе вышеозначенное явление тоже возникло не вчера, а восходит к античности, когда творили Апулей, Овидий и другие. Так в поэме «О природе вещей» Тит Лукреций Кар говорил:
«Образом только людским из людей извергается семя.
Только лишь выбьется вон и своё оно место оставит,
Как, по суставам стремясь и по членам, уходит из тела,
В определённых местах накопляясь по жилам, и тотчас
Тут возбуждает само у людей детородные части,
Их раздражает оно и вздувает, рождая желанье
Выбросить семя туда, куда манит их дикая похоть,
К телу стремятся тому, что наш ум уязвило любовью».[2]
В христианскую эпоху тема эротики, особенно начиная с Возрождения, тоже не осталась без внимания. Причём имела как фольклорное, народно-бытовое проявление (немецкие народные шванки, припевы венских предместий, еврейский повседневный лексикон, русские сказки, собранные
Редакция латинского текста и перевод Ф. А. Петровского.