Пара Ноя. Мария Свешникова
не значилось, и потому она могла легко вызвать полицию. И муж это прекрасно понимал. Плюс к этому из инстаграма она знала, что он перебрался в апартаменты своего партнера в одной из башен Сити. Откуда не стеснялся селфиться и строить из себя парня, у которого все в полном порядке.
Стоило им с Колей вывернуть на набережную и сквозь тугие пробки начать прокрадываться к Китай-городу, чтобы выехать на бульвары, как ее накрыло очередной рокочущей волной отчаяния. Она виновато склонила голову к коленям и заплакала. Ничего нельзя сделать. Ее могут сколько угодно бить хоть ногами в почки, но в рамках правового поля она бессильна. И он, гад, это прекрасно понимает. Гад – в смысле муж, а не адвокат. Хотя адвокат – тоже гад. Чего уж тут. Получит полмиллиона за то, чтобы Яна просто не имела отношения к возможным долгам Никиты, а тот ликовал, что и доходы останутся нетронутыми.
– Ян, ты еще можешь передумать, – положил теплую пятерню Коля ей между выпирающих лопаток. Где-то он вычитал, что животные не просто так любят ютиться по углам и прижимаются спинами. Там физиологически обосновался центр безопасности, отсюда плачущих детей и женщин принято обнимать. Чтобы хотя бы создать иллюзию защищенности. Стимулировать выработку окситоцина.
– А какой смысл? Я ничего не докажу. Меня еще и виноватой сделают. Они правы. Кто я такая? – Яна поднялась и посмотрелась в зеркало. Нет, заехать домой и смыть наконец тушь с ресниц – определенно правильная идея.
– По-человечески я тебя понимаю, но как мент – нет. У нас никто не заявляет потому, что боится. И отсюда появляются такие, как твой Никитос, уверенные, что соскочат. И им ни хера не будет. – Коле надоело толкаться в пробке, и он выехал на трамвайные пути.
– Мне тридцать четыре года. Ты хочешь, чтобы я потратила несколько лет на войну, которую не выиграю? – вцепилась в него глазами Яна.
– Ну, если ты заранее проиграла войну, то начинать ее точно не стоит. – Коля наконец проскочил зловредный светофор и скрылся в угрюмых переулках, подъезжая к старому дому Яниной тети на улице Чаплыгина.
– Винишь меня? – спросила она, когда Коля открыл ей дверь и помог выйти.
– Да нет, просто думаю о том, что правда всегда на стороне денег. – Он оплатил через приложение дорогую парковку.
– Сказал мент на Х6 и с «Улисс Нардинами» на руке, – не сдержалась Яна.
– Часы моего покойного отца. А машина – скопленные благодарности за решение проблем. И, чтоб ты знала, я никогда никого за пьянки не отмазывал. И никогда ни у кого ничего не просил. Да, брал, если предлагали. Но это разные вещи.
– Неплохо тебе так отсыпали благодарностей. – Яна открыла дверь подъезда и жестом пригласила его внутрь.
– Ян, не начинай, джип – результат многоходовочки, – сказал он, через ступеньку перепрыгивая первые два пролета. – Я хотя бы не покрываю преступника, как ты, – сорвалось у него с языка на втором этаже.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».