Байки ВМФ. Андрей Сатирский
на флоте не орган, а состояние души, -возразил связист.
При этих словах вышел из глубокой задумчивости старый лысый вахтенный механик, вечный капитан 3 ранга: -И чего вы спорите да кричите?
– Потому что у нас свобода слова, -развел руками штурман.
– Эхе-хе… На службе свобода слова – это осознанная необходимость молчать, – механик почесал маковку заскорузлым пальцем: -Начальник должен относиться к подчиненным, как к самому себе, чтобы со спокойной совестью ругать их за свои ошибки.
– Да? —скривился штурман, всем своим видом преображаясь в боевого петушка:
– Начальники относятся к подчиненным, как турист к костру, – пока нужны, поддерживают, а отпадает необходимость, бросают без сожаления, еще и помочившись предварительно.
Механик зевнул: -Жизнь на флоте похожа на собачью упряжку: если ты не вожак, картина никогда не меняется. Идите-ка отсюда по своим делам, -и впал в нирвану.
– Флотский офицер может решить любую проблему, если, конечно, не будет задаваться дурацким вопросом «А зачем?», -резюмировал связист.
С мостика, тяжело сопя и пукая, начал спускаться командир. Штурман потянул связиста от трапа: -Не стой где попало! А то еще попадет.
Связист полез в соседний отсек, восклицая: -Нас невозможно сбить с пути!
Нам пофигу куда идти!
– В жизни всегда есть место пофигу! —вторил ему штурман.
Командир спустился в центральный пост, стянул с плеч канадку, задев рукавом механика и тем выведя его из нирваны, плюхнулся в свое кресло, чтобы стянуть валенки: -Если ты будешь упорно трудиться по восемь часов в день, то со временем станешь начальником и получишь право вкалывать по двенадцать часов в сутки… Меня постоянно преследуют мерзкое чувство перевыполненного долга и мысль —«Какая фиговая жизнь!»
– Ну, все-таки не хреновая, -заметил механик.
– А хреновая и фиговая не одно и то же?
– Нет, конечно. Сравните компот из фиг и компот из хрена.
– М-да, согласен, что есть еще кое-что приятное. Мне, например, нынче приснился весьма реалистичный сон, будто я вместе с голой Шерон Стоун оклеивал квартиру обоями. Когда проснулся, на руках еще оставался клей… А как трудно нашей молодежи?
– Трудно? Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! Раньше я просто не знал, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают! И вообще молодежь ужасна! Но ужаснее всего то, что я давно к ней не принадлежу…
Лодка неспешно скользила сквозь мрак. Белый и зеленый ходовые огни не освещали вспарывающий воду нос. На мостике несли слепую вахту лучший вахтенный офицер и лучший старпом – они курили, укрывшись под козырьком. Вперед смотрел только вахтенный матрос-сигнальщик. Минер украдкой поглядывал на свои «Командирские», которые так слабо фосфоресцировали, что время невозможно было разобрать, и завидовал ярко подсвеченным часам связиста. Стар-пом же мысленно поминал по всякому