Не верь, не бойся, отпусти!. Марина Крамер
Я никогда не хотела мстить ему – все чувства умерли во мне давно, в больнице, при первом осмысленном взгляде на сгорбившегося рядом с кроватью на стуле Светика в белой накидке. Именно тогда я поняла, что только Светик не бросит меня, не оставит, поддержит. Он – а не Кирилл, любовь к которому и загнала меня в больничную палату. Правда, и со Светиком я, как оказалось, ошиблась, но это другое. А Кирилл… нет, я никогда не думала о мести, я вычеркнула его из жизни, не появись он в прошлом году – так и не вспомнила бы. Но он пришел, и оказалось, что я не так уж бесчувственна, не так безразлична. И память моя тут же услужливо сунула мне же в нос все, что когда-то связывало меня с ним.
– Ты слишком высокого мнения о себе, Кира, если считаешь, что я до сих пор вынашиваю какие-то планы мести, – спокойно сказала я, собрав все свое самообладание в кулак, чтобы не расплакаться. – Поверь, в моей жизни было много всяких эпизодов, и ты – всего лишь один из них.
Мельников вдруг поднялся, обошел стол и, остановившись у меня за спиной, положил руки на плечи. Я вздрогнула – что-то недоброе почудилось мне в этом жесте, что-то неуловимо опасное и одновременно… зовущее. Я непроизвольно прижалась щекой к лежавшей на плече руке, и Кирилл, наклонившись, прошептал мне на ухо:
– Пусть так… пусть эпизод… но сейчас ты встанешь из-за стола и пойдешь со мной туда, куда я скажу. Потому что сама этого хочешь. – Сказав это, он резко выпрямил спину и направился к барной стойке оплачивать счет, нимало не сомневаясь, что все будет так, как он сказал.
Самое ужасное заключалось в том, что он не ошибся. Как бы ни старалась я сохранить лицо и холодную отстраненность во взгляде, но его голос, его руки, вообще его присутствие лишали меня способности соображать и сопротивляться. Никому из моих мужчин никогда не удавалось влиять на меня не то что подобным образом, а вообще хоть как-то. Я всегда уходила первой, меня никогда не бросали – я успевала сделать это сама, и потому самолюбие не страдало. Я вела себя с мужчинами только так, как хотела сама, не подчиняясь их «хочу» и всевозможным претензиям. И только Мельников…
Мы вышли из кафе, и на крыльце он крепко обнял меня, прижимая к себе каким-то совсем уж хозяйским жестом:
– Видишь, как все просто? Главное – себе не врать, Варвара.
Не скажу, что у меня были возражения на этот счет.
– И куда же мы? – поинтересовалась я, садясь в его припаркованную неподалеку машину.
– Ко мне, – просто ответил Мельников. – Ремонт закончен, в квартире полный порядок, есть даже хорошее кипрское домашнее вино. – При упоминании Кипра меня передернуло – ну вот что это опять? Совпадение? Или нет?
– И кто же доставляет тебе подобное? – как можно легкомысленнее поинтересовалась я.
– Сам привез, – выезжая из парковочного «кармана», ответил он, и мне стало совсем нехорошо.
– Что ты делал на Кипре?
– А что там можно делать, скажи? Отдыхал.
– Долго?
– Нет, всего семь дней, дольше не вышло.
– Один? – я даже сама не поняла, как у меня вырвался этот вопрос, но было поздно.
Мельников