С волками жить. Стивен Райт
кубиками льда в своей выпивке, печально смотрит в стакан.
– По-моему, эти дайкири слишком сладкие.
– О нет, – возражает Джерри, – отличные они. Все как надо.
– Джерри любит сахар, – говорит Томми. – У нее от него приходы.
– Воистину. – Запрокинув голову, она демонстрирует это долгим театральным глотком.
Ро созерцает Джерри с чрезмерно внимательным выражением того, кто на самом деле не слушает. Ее скрутило завистью, она воображает, как присваивает красоту этой другой женщины и прилагающиеся к ней силы, воображает, как ходит в ее латах день, неделю, сновидческое время упоительного возмездия. Она воображает, как воспримут на работе. Новую и улучшенную. Она воображает свою жизнь. Жизнь ее изменится. Целиком и полностью.
– Мммммм. – Томми раскусывает начо, с которого каплет, рука подставлена чашкой под подбородок. – Это фальшивый сыр?
Ро не знает, что ответить.
– Чтоб такое сделать, нужно брать только фальшивки, – поясняет он. – Настоящий никогда таким вкусным не бывает.
– Я честно не знаю, – отвечает она. – Что-то в банке, ставишь в микроволновку.
– Фальшивка, – одобрительно объявляет он. – Очень здорово. – Томми тянется еще за кусочком, откидывается на стуле так, чтобы открылся вид на максимально оголенные ноги Роды. Об этих ногах он думал, ведя сюда машину, и полагает, что еще долго и прибыльно может на них медитировать.
– Томми что угодно съест, – провозглашает Джерри, – если только оно привязано.
– Ну, – быстро говорит Ро, – может, лучше бы соус сделать самой, но, если честно, у меня не было времени.
– Ой нет, я не в том смысле… Прости, Ро, я совсем не это имела в виду. Они на самом деле очень даже. Такие мы и дома едим. – Она сует образчик себе в зубы и одобрительно жует.
– Не обращай внимания на даму с заиканием, – говорит Томми. – Она следующая в очереди за новым мозгом.
– Ладно, сладенький, варежку закрой.
Томми салютует своей жене влажным стаканом. Под столом смещаются и вытягиваются ноги. В молчании громкость фонового шума вздымается заметнее, где-то в поле слышимости воют и громыхают далекие гитары и барабаны.
– Детки-металлюги, – объясняет Ро, – новенькие у нас в квартале.
– Отпад, – говорит Томми.
Взгляд Джерри подчеркнуто смещается от ближайшего белого дома справа к ближайшему белому дому слева.
– Соседи! – восклицает она. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть.
– Да, – соглашается Ро, – иной день и впрямь это непереносимая клаустрофобия.
– Должно быть, это как жить в аквариуме. – Джерри понижает голос. – Подумать только, сколько народу может наблюдать за нами в эту минуту.
– Стараюсь не думать.
– А у нас там по ночам даже ничьих огоньков не видать.
– И никто не услышит, как ты кричишь, – нараспев произносит Томми голосом из фильма ужасов[12].
Джерри кривится и снова поворачивается
Парафраз рекламного лозунга фильма «Чужой» (1979) британского режиссера Ридли Скотта (р. 1937).