Сияние. Грейс Дрейвен
песню на языке каи, которую тут же подхватили остальные. Ильдико не поняла ни слова, но догадалась, что воины оплакивают погибших.
Панихида продолжалась, голоса становились все громче и громче. Воины чуть покачивались в такт, а их глаза ярко светились в темноте. Со своего места Ильдико видела Бришена. Он стоял на противоположном от нее краю круга и пел вместе со всеми.
Ильдико ахнула, широко распахнув глаза, когда тела мертвых каи вдруг окутало слабое свечение, которое омывало покойных, как приливная волна. Неожиданно она взметнулась вверх и повисла в воздухе, как нимб. Свет разделился на три потока, и каждый из них постепенно принял форму, отдаленно напоминающую фигуру человека или каи.
Солдаты продолжали петь, высокие женские голоса сливались с низкими мужскими. От каждой светящейся фигуры отделился маленький – не больше мотылька – огонек. Искра памяти. Огонь жизни.
Бришен и еще двое выступили из круга и подошли к телам. Фантомы окутали их, будто кружа в танце под звуки песни. Глаза Ильдико наполнились слезами, когда Бришен и двое воинов раскрыли объятия. Извиваясь и покачиваясь, духи полностью скрыли фигуры живых и лучами света проникли каждому в рот и нос.
Ужас и изумление охватили Ильдико, когда она увидела, как души мертвых завладели телами своих добровольных хозяев. Бришен объяснял ей, что каи – ночные создания. Они по возможности избегают солнечного света и днем стараются отдыхать. Но глядя на то, как супруг и двое его подчиненных светятся изнутри огнем душ погибших, она решила, что сумеречные каи – самые светлые из всех живых существ, каких ей только доводилось видеть.
Бришен сиял, как факел, его горящие глаза приобрели желтоватый цвет вместо привычного перламутрового. То же самое произошло с двумя другими. Один пошатнулся, как от толчка. Огонь жизни пульсировал, светясь сквозь одежду, словно свеча, горящая внутри живого светильника.
Светящиеся фантомы окончательно покинули свои земные пристанища под последние строки песни и растворились в бескрайней ночи, оставив огонь жизни в теле новых хозяев. Тела погибших рассыпались внутри доспехов в тонкую пыль, которая вскоре впиталась в землю.
Песня стихла. Каи молча стояли в круге. Слышно было только свист холодного ветра. Ильдико спрыгнула на землю и поспешила к Бришену. Он тяжело навалился на Ахнусет и был бледен, как мертвый Талумей, даровавший ему на хранения свои воспоминания. Двое других солдат выглядели немногим лучше и держались на ногах лишь с чужой помощью, будто огни жизни вытянули из них все силы. Глаза Бришена пылали, как солнца. Он дрожащей рукой потянулся к Ильдико.
Она с силой сжала его ладонь и притянула мужа к себе.
– Анхусет, помогите мне довести его до палатки.
Та кивнула и сделала кому-то знак рукой. Подошли двое солдат. Бришен почти повис на руках между ними. Его довели до палатки и уложили на тюфяк. Ильдико опустилась рядом с ним на колени и взяла за руку. Его глаза были закрыты, но огонь жизни сиял сквозь веки.
Анхусет