Форма жизни № 4. Как остаться человеком в эпоху расцвета искусственного интеллекта. Евгений Черешнев
качественно выполнять несколько десятков тысяч узких задач. Человеческое сознание отличает непостижимая пока для машины способность обобщать и находить закономерности и стратегии там, где их, казалось бы, совсем нет. Например, человек видит в небе облако, но как бы в форме суслика, а в глубине души словно слышит «Ой, то не вечер, то не вечер» – и как-то тоскливо так, что невольно возникает потребность сделать что-то хорошее и полезное для сусликов, например написать программу для мониторинга их колоний, чтобы природоохранные организации могли взять их под защиту. Машина же просто видит облако – и все.
Но это не означает, что ИИ не эволюционирует в сторону AGI. Напротив, это происходит прямо сейчас при нашей активной помощи. Мутация ANI в AGI – вопрос времени, AGI без ANI был бы невозможен. AGI появляется не в вакууме, его разработка вбирает в себя значительную часть наработок ANI, начиная с перцептрона. Весь этот опыт и накопленный багаж знаний будет использован для создания принципиально новых методов работы ИИ, необходимых для AGI. По сути, мы имеем дело с такой же эволюцией, где каждое значимое качественное изменение, как правило, предвосхищается огромным количеством мелких усовершенствований: появление более сложной формы жизни, такой как приматы, невозможно без миллионов мутаций более простых организмов – по аналогичному принципу, появление ASI (artificial super intelligence), или искусственного суперинтеллекта – версии ИИ, опережающей человеческий интеллект абсолютно во всех задачах, невозможно без AGI и ANI.
Часть ученых, однако, считает, что ИИ никогда не сможет стать разумным и в некотором роде равным человеку (AGI). Основной аргумент противников общего ИИ – мысленный эксперимент в области философии сознания и искусственного интеллекта. Он называется «Китайская комната» и впервые был описан Джоном Серлом в 1980 году в статье «Сознание, мозг и программы»[5]. Суть эксперимента очень проста: представьте изолированную запертую комнату, в которой находится человек, не знающий ни одного китайского иероглифа. У него есть блокнот с инструкциями примерно такого вида: «Возьмите такой-то иероглиф из коробочки номер один и поместите его рядом с таким-то иероглифом из коробочки номер два», но в этих инструкциях отсутствует информация о значении иероглифов, так что человек просто выполняет предписанное. Второй человек (наблюдатель), знающий китайский, через щель под дверью комнаты один за другим просовывает листочки, на которых иероглифами написаны вопросы. На выходе наблюдатель ожидает получить осмысленный ответ. Инструкции для человека в комнате составлены таким образом, что если он будет им следовать, то из своих коробочек достанет нужные иероглифы, представляющие собой ответ на поставленный вопрос, и просунет обратно под дверь. Такой процесс эмулирует деятельность компьютера (человек в комнате) при работе с живым оператором (наблюдатель). В эксперименте с «китайской комнатой» наблюдатель может отправить под дверь любой вопрос, например «Какой ваш любимый цвет?» или «За какую команду
John R. Searle “Minds, Brains, and Programs,”