33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине. Евгений Анташкевич
и среди них неловко махал пистолетом на тонком шнуре офицер.
– Толкайте, господа, – закричал Штин, пытаясь сдвинуть заевшую дверь. Длинный, сухой как жердь бывший казанский студент-медик Серёжа Серебрянников тоже упёрся в диагональную перекладину, и дверь поехала; в это время больно ударило по ушам, это выстрелил китайский солдат. Пуля пробила дверь и плоскую дощатую крышу вагона, дверь ударилась о косяк, закрылась, и в вагоне стало темно и тихо. Держали в три пары рук.
– Михаил Капитонович, вы как? – сквозь зубы прорычал изо всех сил напрягшийся Серёжа. – Никого не зацепило?
Ему не ответили, все двадцать человек, обитатели вагона, замерли в ожидании того, что будет дальше. Снаружи собрались китайские солдаты, они кричали и долбили прикладами в дверь, но не пытались её открыть. В вагоне ждали, что будут стрелять. Но вдруг снаружи всё стихло, и в дверь раздались три негромких стука, так, как стучат гости, что они пришли и чтобы их впустили.
– Кто там? – в наступившей тишине раздельно и очень вежливо спросил Серёжа, и Штин, изо всех сил упиравшийся рядом с ним, не удержался и прыснул. Снаружи грохнул револьверный выстрел, видимо, вверх, потому что новых дыр в стенках теплушки и в крыше не появилось, и никто из обитателей не упал раненый или убитый. И сразу снова раздались такие же три стука.
– Откройте, мы стреляй не будем, – сказал снаружи китайский голос почти без акцента.
Штин переглянулся с Серёжей и Михаилом Капитоновичем. Михаил Капитонович поджал губы и развёл руками.
– Спрячьтесь, туда, к стене… – прошептал ему Штин.
– Нет смысла, нас тут всего двадцать человек, – ответил ему Сорокин. – Захотят – найдут. Открывайте!
– Извините, а стрелять не будете? – крикнул Серёжа.
– Не, стреляй не будем! – ответил снаружи тот же голос.
Три пары рук отпустили дверь.
На крутой насыпи, с трудом удерживая равновесие, в окружении солдат, опустив лицо, стоял майор и засовывал в кобуру револьвер. Он поднял лицо и протянул руку Штину. Штин помог майору взобраться в вагон, тот потопал ногами и ударил перчатками по пыльным лакированным крагам.
– Нарушай дисциплина не нада! – сказал майор. – Через два часа поедем. Вы едете на станция Пограничная, там мы вас сдадим вашему генералу. Дверь, – он оглянулся и махнул перчатками на открытый проём, – можно открывай немного на остановках: моя понимай – свежий воздух, хорошо дыши! – сказал он и стал искать глазами.
Сорокин протолкался к майору и встал перед ним.
– Вы? – спросил Сорокина майор.
– Я, господин майор! – ответил Сорокин.
– Больше так не делай, он, – майор кивнул в сторону китайских солдат, – простой солдата, вчера лаобайсин, совсем мала понимай военный дисциплина. – Майор обернулся и что-то стал кричать солдату, который всё ещё размазывал по лицу кровь. Солдат вытянулся и стоял, часто моргая глазами. – Я объяснил ему, что винтовка надо стреляй, а штык коли! Попадай надо!
Майор