Времена. Марк Рабинович
как можно было предположить, а римские цифры и я восхитился разносторонностью образования, которое получали ассасины Горного Старца.
– Помнится мне, что угрины те всегда были конными – задумчиво произнес он – Тогда у меня получилось пять сотен всадников, да еще «соловьи», да еще Змеи. Сколько у них Змеев, мы не знаем.
– У Неждана неполная сотня, да мы четверо – задумчиво протянул Алеша – И вооружены враги получше нашего.
– Верно – подтвердил Добрыня – Большей частью в броне или кольчугах, а у нас всего две куцых кольчужки: у меня и у Неждана.
– Нам не выстоять. Надо будет уводить людей – решил Муромец – Придется поспешить. Пойдем ночью, а дозор выдвигать не будем, некогда.
Путь, который на восток мы проделали за почти две недели, обратно, на запад, занял у нас пять дней. Мы очень спешили, спешили добраться до заставы раньше, чем на нее нападут венгерские всадники, «соловьи» и Змеи. Лес нам помогает, объяснил мне Добрыня на одном из коротких привалов. Это мы идем почти напрямки, насколько позволяет тропа, а конным придется объезжать по мелколесью и давать отдых коням на немногочисленных полянах, где есть трава. Это вам не степь, злорадно шипел Алеша, забывая что он и сам потомок степняков. Муромец вел нас обратно той-же тропой, но старался спрямить путь. Поэтому время от времени под нашими ногами начинало чавкать и в опасной близости показывалась неестественно яркая, зеленая ряска трясины.
На четвертый день, ближе к вечеру, когда мы совершенно валились с ног и я уже с неожиданно теплыми чувствами начал вспоминать изнурительный «курс молодого бойца» в армии, Илья, шедший впереди, остановил нас резким взмахом руки. Пот заливал глаза и я не видел, что там происходит, но заметил как Алеша наложил стрелу на лук, а Добрыня знакомым жестом положил правую руку на затылок. Я тоже сжал ребристую рукоять меча, выдвинул лезвие на два пальца, вытер подолом туники пот со лба и попытался рассмотреть то, что насторожило нашего командира. На небольшую прогалину перед нами выходили пешие ратники. Впереди отряда шел, ведя в поводу солового коня, их предводитель. На животное, заметно меньшее, чем крупные кони мадьяр, было навьючено разнообразное оружие: пара алебард разной длины, боевые топоры, круглый щит, притороченный рогатый шлем и даже арбалет. Ратники были вооружены неплохо, много лучше неждановских: в длинных кольчугах, круглых шлемах, с длинными копьями, короткими мечами или боевыми топорами и щитами за спиной.
Идущий первым внезапно остановился, насторожившись и потянул меч из ножен. Наш командир, прикрытый подлеском и густыми ветвями орешника, насмешливо выкрикнул:
– Эй ты, храбрец, ты бы определился, что-ли. Либо ярилов щит отбрось, либо крест сними!
Предводитель, действительно, уже выхватил из упряжи круглый щит и обнажил меч. На буро-красной коже щита был нанесен белый символ, напоминающий обратную свастику с закругленными концами, как бы вписанную в невидимый круг. Если верить Муромцу, то это и был знак Ярилы, вроде бы, как мне смутно припомнилось,