Демократия, не оправдавшая надежд. Александр Быков
расстреливать? – Прямо спросил Родимов.
– Нет, паря, – ответил конвойный, – это белые нас расстреливают, а мы не станем.
Родимов не почувствовал в ответе подвоха и даже как-то успокоился. Может, и вправду отошлют куда нибудь, в Вологду, например.
Выйдя на берег Ваги конвоиры накинули на шею Тимофею веревку, задушили и столкнули с обрыва.
– Вот еще, на контру патроны тратить, – ухмыльнулся один из конвойных.
– Вся правда, – ответил другой.
Убедившись, что тело ушло ко дну, отправились конвойные назад.
Тимоше Родимову было всего 25 лет.
Спустя месяц труп всплыл ниже по течению, и, когда тело вытащили из воды, стало понятно, что человек задушен.
О страшной находке стало известно властям. Возбудили дело. Нашли, что конвойные не выполнили приказ о расстреле. Но дело быстро закрыли: какая разница, как казнить недруга. Задушили, туда ему и дорога!
Опознали Родимова по образку и одежде, за месяц в воде от лица ничего не осталось. Убиенного зарыли в землю в общей могиле, как и других казненных.
Когда Максим Ракитин узнал о гибели друга Тимофея Родимова, он поклялся мстить. Еще в июле противоборствующие стороны, не желая проливать кровь, стремились договориться. В августе пришло ожесточение, и началась братоубийственная гражданская война. Красные и белые из идеологических противников превратились в соперников на поле боя.
Глава 5
Павлин Виноградов покинул Шенкурск на пароходе 3 августа. Его путь лежал к устью реки Ваги и дальше на Север. Он хотел лично увидеть, до каких пределов продвинулись белые и где есть возможность организовать оборону, чтобы не допустить падения Котласа. Для безопасности на борт он взял несколько заложников из числа состоятельных граждан города. Остальным пригрозил расправой в случае неповиновения.
Ревекка Пластинина решительно желала ехать с ним, для нее, преклонявшейся перед сильной личностью, Виноградов был героем.
Но шенкурские товарищи были категорически против жидовки и несогласно мотали головами. Пластининой с ее выходками им хватило еще в конце июля.
– К сожалению, я не могу вас взять с собой, – уловив общее настроение, сказал Виноградов, – война, тем более на воде, дело не женское. К тому же у вас есть муж, и он вряд ли согласится.
– Причем здесь муж? Я сама решаю, что делать и как, – Пластинина сдвинула брови, – так вы берете меня, товарищ Павлин?
– К сожалению нет, не могу, не имею возможностей, кроме того, несознательные матросы считают, что женщина на корабле – это плохая примета, – попробовал отшутится Виноградов.
– Хорошо, – недобро сверкнула глазами Ревекка Акибовна, – как знаете. Тогда я поеду в Вологду, а там посмотрим, может быть, направлюсь в Москву к товарищу Ленину.
– Сказала тоже, к Ленину, – загудели шенкурские, – жди, гадай, примет он тебя или нет.
– Примет, – решительно сказала Пластинина, – обязательно