Шкура. Курцио Малапарте

      – This bastard people![6] – бормотал сквозь зубы полковник Гамильтон, прокладывая себе путь в толпе.

      – Отчего так сразу, Джек?

      Поднявшись к Пьяцца Аугустео, мы обычно сворачивали на виа Санта-Бриджида, где толпа была пореже, и останавливались на секунду перевести дух.

      – This bastard people! – повторял Джек, приводя в порядок сбившуюся в сильной давке форму.

      – Don’t say that, не говори так, Джек.

      – Why not? This bastard, dirty people[7].

      – О, Джек, я тоже подонок, я тоже грязный итальянец. Но я горжусь, что я грязный итальянец. И не наша вина, что мы не родились в Америке. Хотя я уверен, что, родись мы в Америке, мы все равно были бы грязными подонками. Don’t you think so, Jack?[8]

      – Don’t worry, Malaparte, – говорил Джек, – не будь таким мрачным. Life is wonderful[9].

      – Да, жизнь – прекрасная штука, Джек, я знаю. Но не говори так об итальянцах, don’t say that.

      – Sorry, – говорил Джек, похлопывая меня по плечу, – я не хотел тебя обидеть. Это только слова. I like Italian people. I like this bastard, dirty, wonderful people[10].

      – Я знаю, Джек, что ты любишь этот бедный, несчастный, чудесный итальянский народ. Ни один народ на земле не страдал так сильно, как народ Неаполя. Он живет в голоде и рабстве уже двадцать столетий и не жалуется. Никого не проклинает, никого не ненавидит, даже нищету. Ведь Христос был неаполитанцем.

      – Не говори глупостей.

      – Это не глупость. Христос – неаполитанец.

      – Что с тобой сегодня, Малапарте? – говорил Джек, глядя на меня добрыми глазами.

      – Ничего. Почему ты спрашиваешь?

      – Ты не в духе.

      – Отчего это я не в духе?

      – I know you[11], Malaparte. Ты в мрачном настроении сегодня.

      – Это из-за Кассино, Джек.

      – К черту Кассино, the hell with Cassino.

      – Я расстроен, совершенно расстроен из-за того, что творится в Кассино.

      – The hell with you![12] – говорил Джек.

      – Очень жаль, что в Кассино дела плохи.

      – Shut up[13], Malaparte!

      – Sorry. Я не хотел тебя обидеть, Джек. I like Americans. I like the pure, the clean, the wonderful American people[14].

      – Знаю, Малапарте. Я знаю, что ты любишь американцев. But take it easy, Malaparte. Life is wonderful[15].

      – К дьяволу Кассино, Джек.

      – O да! К дьяволу Неаполь, Малапарте, the hell with Naples.

      Странный запах висел в воздухе. Это был не тот запах, что ближе к закату спускается с закоулков Толедо, с Пьяцца-делле-Карретте, с Санта-Терезелла-дельи-Спаньоли.