Когеренция. Артем Михайлович Краснов
уж подарочек на выходные! Болтает без перерыва: начнёт про своих пуделей рассказывать или про Таточку в Ханое. Эти двое почему-то уверены, будто их увлечения интересны всем. Мне бы такую уверенность. Я никому не интересна.
Если уж приспичило, можно пообщаться через виар. Тогда хотя бы уборку делать не нужно: заметила Пашкин носок, провела ластиком, и нет носка. А прикатит Искра со своей кислой мордой – и, точно говорю, в центре комнаты будет лежать Пашкин носок или, хуже того, труселя, да ещё самые позорные, зелёные с красным горошком и дыркой на трудовом месте. У мужиков, наверное, инстинкт такой: высевать свои шмотки аккурат перед приходом гостей. Искрочка, конечно, сделает вид, будто не заметила, а вечером, когда все опьянеют, пойдут шуточки на тему, знаем.
Ох, и дура ты, Янка! Дались тебе Пашкины носки! И не в них совсем дело. Просто ты не любишь людей, и нечего тут стесняться. Сейчас их никто не любит: все только делают вид и щебечут: «Ой, привет, как дела?». Да плевать мне, как у вас дела! Мне бы свои разгрести.
В мудрой книге сказано: возлюби ближнего своего. Только за что этих недалёких любить? Они тебя жизни учат, а как об одолжении попросишь – сразу растворяются. Ох, нехорошо так думать. Не по-христиански.
И неправда, будто я людей избегаю. Я их даже люблю, просто издалека, как перелётных птиц. Мне сама Искра не нравится. Может христианин не любить одну конкретную мадам?
[Разглядывает ногти]
Пашке сказать? Бесполезно. Не поймёт. А поймёт, так всё равно сделает по-своему. Брата с жёнушкой просто так не выставишь. Пашка говорит: если всем отказывать, то и ходить перестанут. А я думаю: хорошо бы перестали. Только сказать страшно.
Ох, Янка, не в Искре дело, а в тебе самой. Дура ты и с людьми говорить разучилась. Вечно как с Луны упала. Вот Искра на любую тему уверенно рассуждает, поэтому её и слушают, а ты едва рот откроешь, сразу шутки и фырчки. Столько лет людям мозги полощут разными теориями, вот они теперь правду не воспринимают. Злые все стали от невежества.
Ладно, чего завелась? Прости их. Всем воздастся.
[Осматривается]
Обстановка нелепая. Старинное всё, как в музее, и книги на полках стоят. Громоздкие какие! Сколько же они раньше места занимали, ужас! Зато бумага, наверное, приятная, шершавая. От бумаги веет мудростью. На бумаге раньше только мудрецы писали, а сейчас – только лжецы.
И начальник у них тут такой интересный – вежливый очень. Фамилия на псевдоним похожа – Флёров. Как такая фамилия могла появиться? Кто-то из предков, наверное, флёром торговал.
Этот Флёров тоже старомодный немного, хотя его не портит. Вот бы его и звали Флёром. Или Фёдором. Фё-ё-ёдор Флё-ё-ёров. Красиво. А он Игорь. Дурацкое имя.
[Включает режим зеркала, рассматривает себя]
Одеться могла и приличнее. Кто же знал, что тут такой Флёр будет? Нужно было кремовый костюм надеть и туфли, а ты в красной блузе и мокасинах примчалась. Флёр даже взглядом поперхнулся, хотя и промолчал. Да какая ему разница? Ты для него крыса подопытная. Разноцветная крыса.
Ну