Убить Александра. Владимир Александрович Андриенко
это не так. Соня очень всем импонировала своим большим опытом, знанием рабочей среды и своей способностью ясно и убедительно отстаивать свое мнение. Софья всегда держала себя скромно, но когда она высказывалась по важному вопросу, мы все её слушали со вниманием…
***
Перовская совсем недавно освобождена из Петропавловской крепости. Она была обвиняемой на «Процессе ста девяноста трех». Дело о пропаганде в Империи разбиралось в особом присутствии Правительствующего сената. Судили тех, кто был арестован за антиправительственную агитацию во время знаменитого «хождения в народ».
– Рад тебя видеть, Софья. Ты меня пока ни разу не навестила.
– Прости, Саша. Но в дом твоего отца я не могла прийти.
– Почему? Он не стал бы задавать тебе неудобных вопросов о «хождении».
– Дело не в этом. Он мог напомнить мне об отце и братьях. Не хочу говорить про них.
– Ты их не видела?
– Нет. Ты знаешь, что я порвала с семьей. Мы стали чужими.
– А твоя сестра?
– С ней у меня сохранились теплые отношения, но в Петербурге её нет.
– А твоя мать? Разве…
– Достаточно вопросов о семье, Саша. Я пришла не за этим!
– Скоро все соберутся. Я слышал, как ты держалась на процессе. Твой адвокат Стасов настоящий мастер своего дела.
– Дмитрий Васильевич добился для меня оправдательного приговора. Но другим повезло так, как мне. Товарищ прокурора12 Желиховский требовал для нас самого сурового наказания. Он говорил, что мы члены преступного сообщества и заговорщики против устоев.
– По сути, мы и стремились низвергнуть эти самые устои, Софья.
– Ты хочешь сказать, что Желиховский прав?
– Таково его понимание истины, Софья. Он охраняет устои самодержавия. Так он понимает свой долг перед обществом. Для него, такие как мы – преступники. Мы замахнулись на те самые устои, которые он призван охранять.
– Не наша вина, Саша, что кучка аристократов и чиновников считают, что Россия принадлежит им. Сам понимаешь, что добровольно они не уйдут. Но народ не станет носить цепи вечно. Мы затеяли большое дело. Быть может, двум поколениям придется лечь на нем, но сделать его надо.
– Софья, мы не станем вести с ними споры. Мы будем бороться. Мы начинаем войну против власти. Кстати, сегодня я жду и Желябова. Его также оправдали, как и тебя.
– Андрей будет здесь? – Перовская заволновалась.
Михайлов понял, что слухи о ней и Андрее Желябове не пустая болтовня.
– Значит, это правда? – спросил он.
– Ты о чем, Саша?
– Софья! Я твой друг. Неужели ты с ним? Вы вместе?
– А что? – с вызовом спросила Перовская. – Ты тоже считаешь, что человек низкого рождения меня не достоин?
– Я не о низком рождении говорю, Софья. Ты образованная женщина. А Желябов простой фанатик. Такие нужны в нашей организации. С этим спорить трудно, но ты и он!
– Саша. Кому иному я бы сказала, что это не его дело. Но ты мой друг. Не просто товарищ по борьбе. Друг. Я люблю Андрея Желябова.
Товарищ прокурора или товарищ министра в те годы означало – заместитель.