Потерянный Рай. Самсон Прокофьевич Гелхвидзе
другим человеком.
– Эти проклятые войны, – вздохнул Александр, – сколько человеческих невинных жизней уносят они.
– Когда погибают члены твоей семьи, близкие и родственники, очень трудно оставаться равнодушным, тем более когда ты военный человек, – пояснил Григорий.
– Да уж, к тому же когда страна еще теряет свои исконные территории, – согласился Александр.
– В тех девяностых годах мы до последнего защищались от нашей трагедии, в которой я потерял много своих близких друзей и родственников. А там, в тех краях, они жили очень хорошо и зажиточно, прямо райский уголок мы потеряли, – вздохнул с болью души Григорий, – та часть нашей страны в особенности, это потерянный нами рай.
– Да уж, не мало у нас таких потерянных раев, – уголков нашей страны, за всю ее историю существования.
– Да, что там говорить, Сандро, вся многовековая история человеческой жизни – это непрекращающееся войны, вспыхивающие то тут, то там по всей планете, как будто бы невозможно нормальное и мирное сосуществование, пусть даже разных человеческих этносов, пусть даже разнящихся по разным причинам, – подметил с сожалением Григорий.
– Борьба за человеческие ресурсы и жажда к обогащению – вот главные прародители всех войн, – добавил Александр.
– Будь она проклята, любая война, под любым предлогом, – заключил Георгий, – но только не оборонительная.
– Вот именно, – согласился Александр, добавив, – худой мир куда лучше любой войны.
– Хорошо, начальник, когда будем закрывать офис? – попытался уйти от тяжелой темы Григорий.
– Как всегда, в половине двенадцатого, – пояснил Александр, – видишь вот снизу, на разных этажах и в разных комнатах горит свет, в них где-нибудь по одному-два человека всегда, как правило, остаются работать допоздна.
– Хорошо, начальник, в таком случае честь имею, встретимся попозже, – взял вновь честь по стойке смирно Григорий.
Александр ответил улыбкой и стал медленно удаляться от него.
Возвращение Александра к центральному входу с первого этажа сопровождалось трелью светлячков и других насекомых.
– Тепло входит в свои права, – мелькнула мысль у Александра, проходя через автоматически открывающиеся стеклянные входные двери офиса.
Бесшумно мчавшийся вверх, на седьмой этаж, недавно сменившийся на новый, зарубежный лифт окутывал каждого своего пассажира своей аурой и особой средой обитания с роскошным освещением, в своем царстве светящихся зеркал.
В кабине лифта работала вентиляция, экстренная связь и была также установлена специальная коробка с дезинфицирующей жидкостью для рук.
Грузоподъемность лифта была тысяча килограммов и рассчитана была на тридцать человек.
Кабина отличалась своей исключительной умозрительностью и абсолютно не допускала к своим дверям любое прикосновение руками пассажиров, после чего она включала аварийную лампочку технических работ и напрочь останавливалась до прихода вынужденно вызванного