Завтра наступит не для нас. Рудольф Александрович Артемьевский

      – О, ВЕЛИКИЙ ОТЕЦ! ПРИМИ ЖЕ МОЮ ЖЕРТВУ! – кричал этот психопат. – СТАНЬ НАШИМИ ГЛАЗАМИ! ВЕДИ НАС ВО ТЬМЕ И ДАРУЙ ВЕЛИКОЕ ПРОЗРЕНИЕ!

      Он стянул пальцами окровавленный глаз, нанизанный на ручку, и бережно положил его в рот, затем с наслаждением прожевал и проглотил. От омерзения я начал приходить в себя.

      – Даруй нам прозрение! – загомонили остальные и подобно первому безумцу тоже принялись поочерёдно выковыривать себе глаза. Кто-то делал это пальцами, а кто-то тем, что попадалось под руку. Вся улица наполнилась запахом крови и дикими воплями…

      Сам же поезд, на котором привезли этих ненормальных, был обтянут человеческой кожей и тоже выглядел неважно. По его виду можно было сказать, что он очень устал. Кожа потрескалась и полопалась, в некоторых местах из ран сочился гной. Колёса будто бы одеревенели и поросли сорной травой, казалось, что больше они никогда не смогут сдвинуть с места эту громадину. На крыше поезда стояли два огромных котла, из которых то и дело со страшным грохотом вырывались чудовищные языки пламени – всё это напоминало надрывный кашель туберкулёзника. Решётки на окнах разъело коррозией, а фонари светили не так ярко, как раньше – в них медленно угасала жизнь.

      «Да, – подумал я, – он очень сильно сдал с того момента, когда я видел его в последний раз. Когда меня привезли на нём, этот рельсовый гигант выглядел иначе. Хотя всё в тот момент было по-другому. Пассажиры, что ехали со мной в вагоне, в большинстве своём были ещё живы, а город не встречал их мёртвым молчанием».

      Попутчик, который ехал на верхней полке, постоянно твердил о том, что поезд станет нашим проклятием. Так и вижу его сутулую фигуру, забившуюся в угол, сжимающую нательный крестик в дрожащих руках.

      Конечно же, он нёс ерунду, но лично я не видел ни одного счастливчика, кто смог бы укатить обратно на этом чудо-экспрессе.Кондуктор выдавал билет только в один конец…

      Я посмотрел на небо. Солнца по-прежнему не было видно, словно кто-то прикрыл его ладонью. Зато зиккурат стал гораздо ближе и больше, теперь на нём можно было разглядеть арки, выступы и лестницу, ведущую прямиком к вершине. По ступеням три фигуры в длинных балахонах с капюшонами на толстых канатах поднимали вверх гробы. Те были открыты – внутри лежали камни и обломки кирпичей; некоторые из них сыпались вниз, вздымая огромные клубы пыли.