Казус Белли. Марк Рабинович
вопрос:
– Что случилось, Клим?
Звягинцев медлил, переводя взгляд с одного из них на другого и обратно. Они сидели в закутке лаборатории, за стеллажами и подслушать их здесь никак не могли.
– Дуремар сообщил, что пришла разнарядка на пятнадцать человек и Карабас уже подшил к ней список имен. В нем наш Сева.
Еще в незапамятные времена, некоторые, наиболее заметные чины НКВД получили у заключенных имена героев любимой детской книжки. Карабасом звали зампокадрам, старшего майора, мужчину совершенно бессердечного и, к сожалению, неподкупного. Некоторых прочих удалось прикормить. Проделывал это Клим с осторожностью эквилибриста, изощренностью прирожденного психолога и терпеливостью дрессировщика диких зверей. К каждому из объектов дрессуры он находил свой особый подход и помогал ему в этом Всеволод с его золотыми руками бывшего слесаря. Поэтому Ланецкому приходилось то вытачивать браслет из нержавейки причудливой формы, то паять безумную паровую кастрюлю по чертежам Клауса, то изготавливать еще что-то, столь же изощренное. Зяма, у которого вдруг прорезалась наследственная коммерческая жилка, утверждал, что дойди все эти поделки до воли и будучи экспортируемы на запад, они принесли бы стране бурные потоки иностранной валюты. Вот и старший лейтенант Дуремар (его фамилия была прочно забыта за ненадобностью) был давно и основательно прикормлен. Сегодня именно он сообщил Климу безрадостную весть.
Им исправно привозили центральные газеты и при желании можно было распознать то, что крылось за обтекаемыми формулировками. Было очевидно, что в стране полным ходом шла перманентная революция и, поэтому, врагам следовало злобствовать со все нарастающей силой. Цифры и факты на местах должны были соответствовать этой теории. А если факты не соответствовали, то тем хуже было для фактов, потому что оставались цифры и таящиеся за цифрами люди. Определенному проценту этих людей надлежало злобствовать и им, если они злобствовать не хотели, следовало объяснить их ошибку. Отвратительную логику карательной машины растолковал им, со свойственным ему цинизмом, Клаус, которому этот механизм был хорошо знаком еще по Третьему Рейху. Все это, впрочем, было очевидно для каждого в их маленькой группе. Только Зяма иногда пытался возражать, но делал это вяло и неубедительно, сам не веря в свои наивные аргументы.
Теперь же к ним пришла очередная разнарядка и это была даже не разнарядка на лесоповал, а прямой путь в расстрельные подвалы. Старший майор Карабас был неглуп и в его списки попадали те, кто представлял из себя наименьший интерес для его КБ. В последнем списке значился и он, Всеволод Ланецкий, хоть и конструктор высокой категории, но не известный ученый и не чета таким как Клаус, Клим, Феликс и Зяма. Они это тоже понимали и смотрели на него сейчас виноватыми глазами.
– Похоже, мне повезло – бодро сказал он, чтобы снять напряжение – Всегда мечтал стать пилотом!
Теперь Зяма смотрел на него с благодарностью,