Запретные практики. Ирина Мясникова
пятьдесят, дорогой костюм и крепкое рукопожатие. В целом, можно сказать, прекрасный принц среднего возраста. Разумеется, для тех, кто хоть что-то в этих принцах понимает. Панкратьева даже слегка успокоилась. Уж больно внешность волка, к которому она по словам Дубова прилетела прямо в пасть, вызывала доверие. Такие обычно Панкратьевой восхищаются, а не откусывают ей голову.
Все расселись.
Главный инженер доложил о проведенной с помощью фирмы Дубова и Панкратьевой успешной реконструкции установки, о том, что она, наконец, вышла на проектную мощность, что дало серьёзный рост производительности завода в целом.
Начальник установки в свою очередь тоже похвалил работу предприятия Панкратьевой и выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Панкратьева, разумеется, рассыпалась в ответных комплиментах и поблагодарила коллектив завода за оказанное доверие, а также выразила надежду на дальнейшую совместную работу по реконструкции остальных установок завода. Короче, традиционное бла-бла-бла или, как говорится, мир, дружба, жвачка! Бухтя это вот всё, Панкратьева тихонько подложила на директорский стол прямо к тому самому традиционному малахитовому чернильному прибору с позолоченными гербами пачку документов, требующих окончательной подписи Самого.
И когда, казалось, что все уже позади, и черт не такой уж и страшный, как его малевали, импозантный господин Воронин вдруг вскочил из-за стола, налился малиновым цветом и заорал. Причем заорал он так громко и неожиданно, что Панкратьева аж подпрыгнула на стуле, а остальные вжались в свои кресла.
– Вы что?! – дурным голосом орал практически прекрасный принц, несмотря на всю свою благородную внешность. – Что себе позволяете?! Это вы свою халтуру работой называете? Где этот придурок, начальник ваш? Он мне зачем тут смазливую бабёнку прислал задом вертеть! Я на дурака похож, да?! Без баб раньше работали и дальше как-нибудь обойдемся! Баба должна дома сидеть и детей воспитывать, а не лезть не в свое дело! Пошла вон отсюда, вертихвостка!
Надо сказать, что уже при словах про бабёнку, вертящую задом, на глазах у Панкратьевой закипели слезы. Это она-то бабёнка? В новом костюме горошком?
«Господи, Господи, только бы не разреветься», – твердила она про себя, и от этого становилось еще хуже, слезы предательски скапливались в уголках глаз, собираясь бесстыдно поползти к носу.
В этот самый момент Панкратьева внезапно вспомнила про свое волшебное секретное оружие. Сразу полегчало, слезы изумленно остановились. Она мысленно сконцентрировалась в области третьего глаза, как учил её Арсений, и к моменту окончания фразы про вертихвостку шарахнула большим золотистым шаром прямо по благородной седине вопящего противника.
Шар получился действительно золотистым, как бы покрашенным золотой краской из детства Ани Панкратьевой. Тогда в маленьких пластиковых коробочках продавались два вида волшебной чудесной краски: золотая и серебряная.
Шар полетел довольно быстро и в момент,