В тени невинности. Рина Эйртон
заставляя упасть на пол. Но, кажется, он даже этого не заслужил. Прикусил губу, кривясь от боли, чтобы не закричать, и подтянул к себе больную ногу, с ненавистью смотря на меня.
– Что дальше? Организуешь пытку? – с вызовом бросил он, лишь бы пристыдить. Но мне не было стыдно.
– Я отнесся к тебе как к человеку. Это единственное, о чем я жалею.
Не знаю, что в этой фразе заставило его помрачнеть и унять свою невыносимую наглость, но он тут же затих, пряча взгляд.
– Я человек, ясно? Может быть, не очень хороший. Но будь ты на моем месте, поступил бы так же.
– Не думаю.
– А думать и не надо. Если бы все вокруг думали, перед тем как что-то сделать, то может и эпидемия не случилась бы. И ты бы меня не принес сюда. Застрелил прямо там, в подсобке. Но ты этого не сделал, потому что ты поступил по совести. Потому что ты поступил по зову морали. А я не верю морали, потому что постоянно оказываюсь в заднице, вроде этой. Да, я соврал тебе. Но ты и представить себе не можешь, сколько раз меня предавали. Я не хочу, чтобы это повторилось снова.
Я опустился на стул. Сформулировать ответ на такое душевное излияние было непросто. Он словно рассказал всё, не сказав ничего конкретного. А мне нужно было знать точно. Всю правду.
– Айзек это ты или твой отец? Если он, конечно, твой отец.
– Нет, нет. Он… просто был близким мне человеком. Я сказал, что он мой отец, потому что…
– Хотел меня разжалобить?
– Когда у тебя нет физической силы, остается использовать любую особенность, чтобы выжить.
– Хорошо… То есть ладно, я могу это понять. Но…
– Я не думал, что задержусь в Виллсайле дольше двух дней. Для меня ты был всего лишь первым встречным. Безымянным. Я не чувствую вину. Я привык находиться среди людей, где убийства и ложь – это повседневное явление. Только сейчас я понимаю, что ты другой. Мне странно слышать, когда ты упрекаешь и злишься на это, а не… Переходишь к каким-то радикальным действиям? Я не знаю. У меня болит голова и нога, я просто хочу вырубиться и пролежать так до завтрашнего дня. Ты можешь меня выгнать, но… Ты же ведь не хочешь этого, правда? Зачем ты тратил на меня медикаменты, если там, – он указал на окно, – меня убьют. В лучшем случае. Поверь, если ты сдашь меня Джонсону, то тебя в живых тоже не оставят. Я не буду говорить о тебе, но они всё равно поймут. Джонсон этим и отличается от остальных. У него есть голова, и он умеет ей пользоваться. Он не поверит, что я самостоятельно смог обработать рану.
Он уставился на меня так, что по моим рукам и спине пробежали мурашки. Это был взгляд взрослого, сознательного человека, а не того наглого мальчишки с улицы.
– Почему Джонсон ищет тебя? – спросил после короткой паузы.
– Я точно не знаю. Честно не знаю. Скорее всего, дело в Айзеке. Теперь, когда он мертв, спрос будет с меня.
– Даже если они не найдут тебя здесь… Куда ты будешь идти дальше?
– Не знаю. Я просто бесцельно скитаюсь по городам и ищу что-то такое, что я смог бы назвать домом. Пока у меня получается плохо. Может, такое место просто не существует?
Странно, но во не осталось и следа злости. Тягучая печаль