В тени невинности. Рина Эйртон
он побледнел и замер, но тут же опомнился и вновь вернул себе безмятежный вид.
– Футбольный клуб. Нашел на одном разрушенном стадионе. Нравится?
– Не очень.
Что-то здесь явно было не так, но я решил не придавать большого значения. В конце концов, он сам по себе очень странный мальчик.
– А меня забавляет.
Я скептично посмотрел на него и вышел из ванной, решив дождаться, когда он переоденется. Эта нашивка никак не давала мне покоя, лишний раз подтверждая тот факт, что я жуткий параноик. Жалкий кусок ткани ведь не может причинить мне вред.
Не прошло и пяти минут, как за дверью послышался приглушенный стук по полу: левой-правой-левой. Я открыл дверь и застыл на пороге. Передо мной стоял столь невинный мальчик, что трудно было даже представить, какой скверный характер скрывается за его ангельским личиком. Я увидел в нем отражение того себя, что жил здесь несколько лет назад. Но он был другим, совсем на меня не похожим.
– Я чувствую себя глупо, – сказал он.
– Почему?
– Потому что ты опять смотришь на меня как на ребенка. Я уже не маленький, Фир.
– Ну да, взрослый-взрослый.
– Эй, я серьезно.
Вопреки своим словам, надулся он совсем по-детски.
– Порой, – начал он, посерьезнев, – мы видим вещи такими, какими хотим их видеть. А потом злимся, если они оказываются совершенно иными. Этот образ, созданный нашими же руками, – ложь. И мы лжем с самого начала.
Он еще раз внимательно посмотрел на меня и поковылял к своей комнате, бросив на прощание "спокойной ночи", хоть за окном еще светил день.
Запись четвертая. Гитара
– Знаешь, что делает пастух перед сном? Считает овец!
Каждое мое утро начинается с этих глупых шуток. У меня они не вызывают ничего, кроме тяжелого вздоха, а Алекс искренне заливается хохотом, рассказывая новый каламбур.
Прошла целая неделя с тех пор, как в мою жизнь ворвался блондинистый мальчишка. Неделя, наполненная постоянными ссорами. Да, мы всё еще не слишком хорошо ладили. Он выводил меня из себя, и я легко срывался, пытаясь научить этого маленького засранца манерам. Когда казалось, что он наконец-то решил прислушаться к моим словам, всё повторялось вновь.
Далеко ходить не надо: сегодня утром мы опять поругались на пустом месте. То есть, причина была, но всё же глупой нервотрепки можно было избежать.
Сегодня Алекс находился в приподнятом настроении: без конца шутил (не скажу, что смешно), громко комментировал свои действия и смеялся. Мне, привыкшему к тишине, было некомфортно работать рядом с таким источником шума. Я шикнул на него, но он даже не обратил внимания.
– Фи-и-ир, а ты когда-нибудь летал на самолете? – спросил он, одну за другой переворачивая страницы книги. Я дал ему что-то из классики, но не похоже, чтобы она была ему по нраву.
Я ответил утвердительно, но не стал вдаваться в подробности. По утрам я вообще не отличался желанием разговаривать.
– А на корабле плавал?
– На лодке.
– А на