За туманом времени. Александр Шехтер
тот, буйства миг,
Свет в сердца огнём проник.
Души наши увлекла.
Вишь, какие брат дела?!
Грибоедов
Грибоедов в час расцвета,
Взгляд на общество поэта.
Много горя и хула
Уж бытует от ума.
«Скалозубы правят бал»
Грибоедов всем сказал.
От ума, дуреет люд,
Много яств и лучших блюд
Подавайте им всегда.
И глумятся господа
То над правдой, то над честью,
Забавляясь людской лестью.
Лесть, змея им душу жалит,
И легко такими правит.
Где сейчас стоит Давид?
Я увидел классный вид.
Но какой сейчас Давид
Под Сосновкою стоит?
Да, разбитая фигура,
Но была сия натура
Стройна, сильна и горда,
В очень древние года.
Но народ всегда бушует,
Ураган войны бытует.
Рушат стены и культуру,
И разбили ту фигуру.
Им ни Будда, ни Давид,
Ни о чём не говорит.
Свою моду насаждают,
А чужую разрушают.
Вот и стройная скульптура,
Легендарная натура
От вандалов пострадала,
Видно, чем – то им мешала.
А потом её куски
По землице разнесли.
Долгий путь, дорога сложна,
Сохранить всё невозможно.
Знатоки вели раскопки,
И наткнулись на осколки.
Собирали осторожно,
Восстановим, всё ж возможно.
А затем в Россию путь,
Чтоб в Сосновку заглянуть.
Вот теперь у нас стоит,
Украшая сада вид.
Грусть
В стену вдруг упёрся взгляд,
Я событиям не рад.
Мысли, словно табуны,
Но застыли скакуны.
Не стремятся на простор,
Вдруг, уменьшив кругозор.
Прежде резво мчались в даль,
Был простор, спала печаль.
Ветер шалый бил во грудь.
На простор, в том была суть.
Не унять души раздолья,
Им хотелось на приволье.
И рождались сказки, были,
В поднебесье мысли плыли.
В звёздный мир они вплетались,
И в историю вливались.
А теперь упёрлись в стену,
Не хотят, не терпят сцену.
Муза крылья убрала,
Грусть вокруг вдруг ожила.
Потускнели мира краски,
Мало розовой окраски.
Надо выбираться в свет,
Мир широк, таков совет.
Кирза и грязь
а мы служили
Да, грязи мы порой месили,
Погоны мятные носили.
Броски по десять, и не раз
Тревога поднимала нас.
Под градом грязь,
кирза держала,
И нашу волю закаляла.
Кирза и грязь, да жижи хлад,
Но те броски ещё не ад.
То служба,